Я дам тебе тысячу. Дочь Колумба - стр. 35

В этих словах есть капелька горечи: наверно, Карла вспомнила недавнюю ссору с мамой. Я ободряюще пожимаю ее пальцы, лежащие на столе.

– Что любишь ты, Фабиан? – улыбается она.

– Книги, – не задумываясь, отвечает он. – Информация. Люблю наблюдать, люблю знать. Мне спокойно, когда контроль – в моих руках. А книги помогают отвлечься от реальности, когда в ней становится слишком сложно. Мечтаю о своей собственной библиотеке, чтобы собрать первые издания моих любимых книг. Вы улыбаетесь. Считаете, парню в наше время смешно о таком думать?

– Фабиан, парню в наше время вообще очень сложно думать, – улыбаюсь я, – поэтому ты просто находка. В твоих силах мечтать, о чем хочешь.

– Каетано бы с этим поспорил. Он говорит, мечты – это не рационально.

– Поясни! – тут же просит Карла.

– Мечты – это фикция, слова, – пожимает плечами Каетано. – Кому нужны слова в наше время?

– Девушки любят ушами, – возражает Карла.

– Разве? Девушки любят всеми органами чувств. Признания для ушей, ароматы для ваших носиков, прикосновения для осязания, поступки для ваших глаз. Я ничего не забыл?

– Ты забыл о вкусе, языке.

Каетано улыбается в свой бокал, а после устремляет глаза на меня:

– Поцелуи.

– Хорошо. Хоть ты и отрицаешь силу слова, Ноэль покраснела именно от них, – заявляет Карла.

Что происходит?

– Тогда представь, что будет, если уйти от слов к действиям? – склонив голову, спрашивает Каетано. Я едва не давлюсь вином. Карла присвистывает совсем не как принцесса, чем срывает новый смешок Фабиана.

– Умоляю, прекратите! – прошу я, мечтая спрятаться под столом.

– Ладно, ладно. – Карла, легонько похлопывает меня по коленке. – Что любишь ты, Каетано?

– Спорт, – решительно начинает он и вдруг замолкает. Я вижу, как складка задумчивости ложится поперек его бровей. Пламя свечей пляшет в его бездонных глазах, пока он наблюдает за их колебанием. Он будто не знает, что добавить. – Люблю, когда мои близкие в безопасности.

И все. Больше он ничего не говорит. Я растерянно хлопаю ресницами. В сердце появляется знакомое покалывание.

– Живое доказательство того, что я был прав, – приходит на выручку Фабиан. – Каетано любит готовить, петь, плавать, возиться с мотоциклом. Он даже умеет шутить и дурить, но для этого на небе должна быть определенная последовательность звезд, день недели, месяц и так далее. Ноэль, твоя очередь! Что ты любишь?

Я расплываюсь в довольной улыбке. Это самый простой вопрос.

– Я люблю море, тепло и жизнь. Я очень люблю жизнь! Хочу успеть все на свете. Проще сказать, что я не люблю. Ненавижу ложь. Не люблю, когда медленно, не люблю безделье. Не выношу, когда время тратится впустую. И я не люблю думать, прежде чем что-то сделать.

– Ты всегда была такой? – спрашивает Каетано. Мы с Карлой переглядываемся. Она отвечает за меня:

– Да.

Шрам под татуировкой начинает зудеть. Едва заметным жестом Карла отодвигает мой бокал. Я засовываю в рот огромный кусок лосося. Фабиан что-то говорит, но я стараюсь унять шум в ушах. Мне стыдно и больно одновременно. Жизнь приобрела для меня ценность после потери двух самых дорогих сердцу людей. Но прежде я пыталась сама себя убить. С моей кожи этот шрам никуда не денется.

Когда официант забирает наши тарелки и выносит блюдо фруктов и маленьких пирожных, Фабиан просит включить музыку. У них явно подготовлена подборка, потому что с ходу включается «A thousand years» в исполнении Кристины Перри.