Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством» - стр. 85
– Ваша идея выпуска гособлигаций разумна, – прибавил он. – Думаю, я смогу помочь вам навести на нее лоск. Этим я постараюсь загладить тот немалый ущерб, который такие люди, как я сам, нанесли Греции.
Не относясь к тем, кто привык пересчитывать зубы дареным коням, я согласился и попросил его быть готовым приехать в Афины 26 января, если мы выиграем выборы накануне.
Циник наверняка скажет, что профессионалы вроде Гленна приходят в любой проект ради денег и ради своих карьерных целей. Возможно, это правда. Но наличие рядом со мною таких людей, как Гленн, знающих, где прячутся все скелеты в шкафах, наделяло нас поистине бесценным преимуществом. (Когда представители «Тройки» увидели его имя в моей команде, у них чуть не случился инсульт.) Еще я подозревал, что в случае Гленна могу полагаться не только на его профессионализм, но и на кое-что другое сверх просвещенного эгоизма. За два дня до выборов Гленн словно нарочно постарался убедить меня в этом своим электронным письмом, где говорилось: «Янис, если все пойдет по плану, народ Греции (а фактически – все народы Европы) проложит новый курс в будущее… Размышляя на этих выходных, я вспомнил слова Гомера: «Εἱς οἰωνὸς ἄριστος, ἀμύνεσθαι περὶ πάτρης». Эту цитату из «Илиады» можно перевести так, что нет лучшего жребия, чем борьба за родину[119].
Другим иностранным союзником, предложившим нам свои услуги, стал французский инвестиционный банк «Лазар» во главе с Даниэлем Коэном и Матье Пигассом. Подобно Гленну Киму, банк «Лазар» выступал в качестве консультанта и посредника при выделении Греции второго кредита – и взял с одержимого конвульсиями греческого государства десятки миллионов евро за свои услуги. Поэтому, когда Даниэль и Матье попросили меня о встрече, моей первой реакцией были недоумение, настороженность и недоверие. Но они покорили меня откровенным рассказом о причастности банка к этой афере, столь же откровенными извинениями и предложением помочь Греции встать на ноги, причем pro bono[120].
С этакими крепкими перебежчиками на нашей стороне техническая экспертиза моей команды достигла невиданных высот. Никто в СИРИЗА и среди сторонников партии не обладал подобным опытом. Перебежчикам предстояло стать моей крупнокалиберной артиллерией. Разумеется, мои контакты с ними постарались использовать для того, чтобы обвинить меня во всевозможных грехах. Не случайно в тот же день, когда Гленн шокировал «Тройку» своим присутствием в Брюсселе, некий оппозиционер в парламенте задался вопросом, зачем в составе греческого правительства понадобился «кореец» и каковы его отношения со мной (имелись в виду некие «грязные» контакты с американскими, азиатскими и прочими темными силами)[121]. Между тем партийцы СИРИЗА, благонамеренные и искренние в своих убеждениях, старались донести до своих сторонников, что я, дескать, намерен заключить фаустовскую сделку с «Тройкой».
На самом же деле Елена, Наташа, Гленн и руководство банка «Лазар», как выяснилось, продолжали противостоять «Тройке», даже когда отступили юные зелоты СИРИЗА. Вместе с рядом бывших студентов и выпускников магистерской программы Афинского университета эти перебежчики самоотверженно поддерживали наше дело, строили великолепные экономические модели, неутомимо участвовали в переговорах и оказывали огромную моральную поддержку перед каждой встречей с Еврогруппой, будь то в Максимосе или в любом другом помещении, где взрослые вели себя очень, очень плохо.