Взлёт без посадки - стр. 10
– И одно без купального костюма. Потрясающая перспектива, – зло сказала себе Голубева.
Я смотрела на неё и думала о том, что ей, как мало кому, хочется быть не в хоре, а солисткой, но давать продюсеру не желательно. Но как обвести вокруг пальца, было написано на её бесцветной мордашке.
Лялька, ты, где бегаешь? – накинулась на меня Зяка. Там в режиссёрской комнате Садом и Гамора. Нужно их охладить. Беги в буфет за водой, чаем, кофе и побольше сладкого. Может, угомонятся. – Зяка кинулась назад в режиссёрскую обитель.
Что могло так разбередить сердца прожжённых спецов и профессионалов?
Вслед за мной дверь в «режиссёрской» распахнулась, и в неё стремительно вошёл Ведущий – Константин Бортнев.
Прочитал в ответ-«Я имею несчастье быть человеком публичным, и знаете, это хуже, чем быть публичной женщиной». – Пушкин, – продекламировал Бортнев.
– «Восстал он против мнений света, и вот назначен аудит….» – продолжил Ваня. – Тут руководство программой скреблось и умоляло посетить.
– Маковская звонила, ей надо снять тебя в Каннах, – прочитала Зяка в своём блокноте.
– Но я ж в Москве, мне некогда туда, – пожал плечами Бортнев.
– Да она тебя здесь и снимет, она всех снимает здесь, кадку с бамбуком ставит сзади. И ещё тебе отец звонил, – Зяка сняла с шеи Костин мобильник и вручила ему.
– Что он сказал?
– Ничего не сказал, просто звонил и спрашивал тебя, – недовольно проворчала Зяка.
– Пойду, пройдусь, есть идея. Буду её думать, – растянул пальцами в разные стороны губы, высунул язык, и с клоунским поклоном удалился Костя.
– Идиот, ему грустно, а он изображает бурное веселье, – сама засмеялась и с восхищением посмотрела ведущему в спину Зяка.
Я двинулась за Бортневым, будто он меня загипнотизировал.
– А если бы она не знала? Нет, не сказала другую фразу, тут ещё есть ходы, я понимаю, а просто и тупо ляпнула: не-зна-ю!! Что тогда? – горячился продюсер программы Сёма Двинский.
В разговоре участвовало трое – Ведущий программы Константин Бортнев и два продюсера: Вадим Протасов и Семён Двинский. Словно для остроты рекламного имиджа продюсеры внешне были полная противоположность.
Протасов, красивый седой мужчина с манерами, пиджаками и сигарами бывшего международника и лохматый, бородатый, кудлатый и довольно старый Сёма, вечно шумный и неряшливый. Протасов долгие годы был чиновником от «культуры», а Двинский практикующий, очень успешный администратор. За что и сел на пару лет – левые концерты была его коронка, но это первая, а вторая – ненасытность денежными средствами.
– Но она знала, – спокойно отвечал Бортнев, покуривая «Казбек» – одна из фирменных примочек.
– Я же тебя просил, не в прямую, но хоть намёком – проверь, подготовь! Если бы не дай бог…! – куда бы я дел ЗИМ? Один ремонт полтора лимона, – подняв руки к потолку, сокрушался Двинский. Он будто благодарил Бога за то, что на этот раз пронесло.
– Не бойся, Сёма, мы переделали его в другой автомобиль, – улыбнулся Костя.
– Что ты хочешь сказать? Что ты, всё-таки… нет, не верю! Таких артистов не бывает, – вспотев окончательно, возмутился Двинский.
– Вот именно! А предупрежденная, она хлопотала бы мордой, изображая мыслительный процесс! Моя работа приводит к победе людей, которых мы наметили. А твоя – ЗИМы доставать, – Костя вдавил папиросу в пепельницу и с большим удовольствием смотрел на реакцию продюсера.