Выпускница Бартонского пансиона - стр. 21
– Он классно целуется!
– Когда это вы успели? – Я затушила свечу, и комната вновь осветилась голубоватым лунным сиянием.
– Успели, – настроение подруги внезапно переменилось, – Варь, ты сходи к моим на могилки, ладно?
– Могла бы не просить, – я вытащила свой рюкзак и постаралась как можно аккуратнее запихнуть бальное платье. А ещё туфельки! Ни одна из девчонок не оставила в комнате личных вещей, слишком мало их было у нас, чтобы разбрасываться. – А ты чего не собираешься?
– Тьен сейчас лечится в Бартонском госпитале, его только через три дня должны выписать. Но он обещал постараться отпроситься уже завтра. – Подруга прошла к своей кровати и уселась, раскинув пышную юбку бального платья. – Так что я сегодня снова ночую здесь. А ты?
Я посмотрела на стрелки настенных ходиков. Незаметно пролетело уже больше двух часов.
– А меня, наверное, уже ждут. Прощай, Данка, пиши чаще, хорошо?
Мы обнялись.
– Береги себя, Варьяночка, – всхлипнула Данка, – и спасибо тебе.
В комнату вошла куратор.
– Варьяна, в чём дело? Тебя уже полчаса муж ждёт.
– Иду, – я оглянулась, охватывая взглядом залитую лунным светом комнату, растрёпанную Данку в бальном платье и смятые постели, ожидающие следующих воспитанниц.
Куратор вышла, и я поспешила за ней. Светлое платье наставницы еле угадывалось в двух метрах передо мной. Никогда ещё не приходилось покидать дортуар в такой темноте. На последние метры коридора падал свет из открытых дверей в холл. Куратор остановилась:
– Номер четырнадцать просила передать тебе.
– Спасибо, – я бережно приняла Томкин травник.
– Не за что. Держи аттестат с новой фамилией и поторопись.
Я закопошилась, втискивая драгоценную тетрадь с документом в рюкзак между бальным платьем и нижним бельём.
При звуке наших шагов единственный человек в холле отвернулся от картины и подошёл ко мне.
– Я готова, – поспешно заверила я мужа, опасаясь его реакции на задержку.
– Хорошо, – только и сказал он, забрал мой рюкзак и кивнул куратору, – всего доброго, лери.
Коляска катилась по ночной столице. Вопросы о будущем занимали все мои мысли, не позволяя оценить архитектурное великолепие Бартона. Номер 2 сидел напротив, я кожей чувствовала его взгляды, но упорно разглядывала тёмные силуэты домов.
Было просто невозможно признаться, что я забыла его мудрёное имя.
Хель... чего-то там.
Хельсин? Хельмут? Хель...
Больно саднило запястье. Я украдкой взглянула на руку мужа. Если ссадина и была, то её надёжно скрывали плотные манжеты офицерской форменной рубашки. Наверное, сильно натирает. Надеюсь, скоро приедем туда, где ему можно будет снять рубашку. Я внезапно сильно покраснела от своих мыслей, и тут возница остановился напротив двухэтажного здания, над высокими дверями которого было написано «Гостиница».
– Варьяна, осторожнее, – муж подхватил меня за талию, когда я споткнулась, спускаясь по ступенькам коляски.
Сильный. Он поставил меня на ноги и предложил руку. К счастью, правую.
В холле за столиком сидела и вязала пожилая дама. Я, было, обрадовалась, что офицер сейчас назовёт своё имя, но дама лишь подняла на нас глаза и снова замелькала спицами. Муж провёл меня по коридору мимо спящих номеров и открыл ключом дверь в маленькую комнату с большой кроватью у окна.
– Хель, – боязливо прошептала я, – это чужая комната! Здесь остались вещи!