Выключатель тьмы - стр. 23
– Вот он!
Показываю Клоку на человека, так, на всякий случай, вдруг не увидит. Нет, видит, все понимает, молодец парень…
– А как бы можно начинать?
– Еще нет… ближе надо.
Приближаемся. Человек видит нас, бежит по коридору, хочет спрятаться. Сон вроде бы простенький, одноуровневый, хотя кто его знает, человек такая скотина, куда только не прыгнет…
– Зря ты его спугнул, – на лету бросаю Клоку, – вот теперь ловить его.
– Виноват…
– Ничего, лиха беда начало… я вообще первый раз человека упустил… так и не нашли.
– А как бы и так бывает?
– А то… ну давай… начали.
Мой напарник начинает отчаянно дребезжать. Делаю то же самое на полтона ниже, в самые уши человеку, ну только посмей не проснуться…
Человек вываливается из сна, выпадает, еще отчаянно хватается за края, за последние штрихи сновидения, а нет, все, врешь, не уйдешь, подскакивает в кровати, тянется к нам, хочет выключить, не-ет, шалишь, летаем над ним, дребезжим, вставай-вставай-вставай, и так уже на работу проспал…
Человек плетется в сторону ванной, бормоча проклятия…
– Все больше людей стараются уйти в сон насовсем – как известно, человек во сне долго не живет, умирает, – старенький лектор поправляет число двенадцать на своем циферблате, – поэтому наш труд очень важен для всех. Погонщики людей выполняют исторически значимую задачу…
Чувствую, что начинаю засыпать. Еще подмечаю про себя, что лектор называет нас не будильниками а по старинке, погонщиками людей.
Пытаюсь представить себе, как это было века и века назад, когда наши предки летели в сны, выискивали там людей, еще диких, необузданных, – и перезвоном, громким перезвоном гнали их в большой мир, полный солнечного света.
Вижу, что шеф на связи, понимаю, что звонок среди ночи не предвещает ничего хорошего.
– Спишь? – зачем-то спрашивает начальник.
– Какое спишь, самое время сейчас наше…
– Это хорошо. Ну что, аврал.
Вот так, громом среди ясного неба – аврал.
– А… что такое?
– В Новосибирск давайте. Всей стаей.
Мне кажется, я ослышался.
– Всей… стаей?
– Всей. Новичков берите, и старичков, и всех, всех…
Понимаю, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Все-таки спрашиваю:
– Но… может… до утра подождать, люди по сну походят и вернутся?
– Черта с два они вернутся. Собрались, и в сон пошли. Толпой, понимаете вы? Всей толпой повалили. Организованно.
Вздрагиваю.
– Быть того не может. Человек во сне сам по себе, как они в стаи собьются…
– А вот сбились. Так что давайте… все летите.
Делать нечего, собираю всех, всех, сколько нас есть, молодые недовольно ворчат, ух ты, уже и молодые ворчат, чего сдернули среди ночи…
А того.
Собираемся в стаи, летим над миром, влюбленная парочка сидит на крыше, показывают друг другу на нас, щелкают на телефон…
Ну-ну…
Спешим.
Машем крыльями.
По пути лихорадочно соображаю, что будем делать. Потому что это что-то новенькое, совсем новенькое, чтобы люди вот так всей толпой в сны уходили.
Приближаются огни Новосибирска, смотрю в темноту ночи, в темноту по ту сторону ночи, выискиваю людей…
Нет.
Хоть убейте, ничего не вижу.
Совсем.
– А как бы никого… нет, – говорит Клок.
– Да какое там никого нет, должны быть!
Гневно дребезжу, даром, что дребезжать пока не на кого.
Оглядываю лабиринты сна, – бескрайний океан, в котором расположился город, наполовину торчащий из воды: какое-то фантасмагорическое подобие Петербурга. Водную гладь рассекают парусные фрегаты, где-то в большом дворце дают бал…