Вверх на малиновом козле - стр. 9
Трава лезла здесь из земли с утроенной силой.
Пачка сигарет валялась на приборной панели подчеркнуто небрежно.
Белый свет, тысячно дробясь, образовывал нечто вроде креста.
Вальсы в стиле старушки Жаклин
– Ой, конечно, не поедем! – почти обрадовался Антон.
Хотя – конечно – сделал огорченным тон.
Аня пожаловалась, что от жары у нее разболелась голова, – вот это огорчало. Возможность же не ехать к неведомой тамаде к черту на кулички… Он и сам неважно переносил жару; пена дней захлестывала, как это всегда бывает в июле. Стоило закрыть окна, как весь офис потихоньку сносило, выбрасывало в спячку, как кита на берег; стоило открыть окна, как приходил трясущийся завхоз и начинал капать на мозги, что они специально ломают кондиционер… Работа в пору отпусков представляла собой особый вид летнего садо-мазо: с одной стороны, количество дел падало едва ли до нуля, с другой же – никуда нельзя было дозвониться даже по пустяковому вопросу. Коллега изводила, слушая и слушая пустые трели факса на том конце с терпением акустической разведки; Антон раз за разом сдерживался, чтобы не сказать ей наконец, что если включается факс, то трубку уже не возьмут.
– Поедем, – возразила Аня. – Раз договорились, неудобно отказываться… Только попробуй перенести хотя бы на семь, ок?
Она так и говорила: «ок». Скорее даже «окэ», напевно и печально… и Антон посоветовал принять таблетку и покопался в поисках номера уже ненавистной тамады, которую никак нельзя было избежать.
Ресторана-то избежали. Конторы по найму лимузинов. Отец на все отмахивался: «Да это мой приятель, забей, я сам договорюсь, приедешь только выбрать цветы… искусственные… на капот!» Антон только глянул мельком сайт конторы, каталог машин, посожалев, что так бездарно испортили «Чайку», порезав ее и растянув лишней секцией – под американский лимузин.
– Аллоу, – пропела трубка столь перезрелым и игривым голосом, что Антон поначалу подумал, что ошибся номером.
– Это Антон… Сын Вячеслава Васильевича…
– Антоша!.. – завизжала трубка богатыми грудными модуляциями; он изумился еще больше этой неуместной радости чужого человека; радость, впрочем, мгновенно сменилась сталью: – Плохо начинаете, молодой человек! Обязательность – вот то, что я ценю в людях! Если договаривались в шесть тридцать, то будьте добры…
«Ну точно, училка», – подумал Антон с тоской; они встречались на крыльце автотранспортного колледжа, но еще оставалась лазейка, крохотная возможность, что место выбрано случайно.
– Она училка, – мрачно сообщил он же, когда притормозил возле Ани; издали оценил ее сегодняшний наряд: крупные темные очки, призрачный шарф, небрежно переброшенный по волосам; стиль Одри Хепберн. Или Жаклин Кеннеди?.. А голова, похоже, прошла. Аня – не притормаживая – протянулась к нему за поцелуем и только потом ответила:
– Училка? Тогда я лучше покурю сейчас! Не возражаешь? – Она взялась за пачку.
Марево дрожало над асфальтом, машины плыли подплавленные, как куски масла по сковородке.
– Какой предмет она ведет?
– Не знаю. Разве училки вообще бывают тамадами?..
– Может быть, этику и психологию семейной жизни?
– Сейчас нет такого предмета. Может, закон божий?..
– Природоведение? Сейчас все расскажет про тычинки и пестики…
– Будешь говорить глупости, она тебя строго накажет. Дрянная девчонка!