Вверх на малиновом козле - стр. 28

– Это так сделано, чтобы перевозить багаж?

– Это так сделано, чтобы не получать права. Которые на автобус, не помню, какая категория. А так это типа легковушка – по количеству мест.

Судя по виду водителей, не было у них и паспортов.

Да, это не Греция, где отдыхали прошлым летом, с ее прохладными автобусами, украинским говором гидов и all inclusive. Предстояли физически трудные часы, может, три, четыре, пять, и Антон опасливо косился на Аню – как она; вот сейчас да – он бы поотрывал руки тем, кто оставил их без девайсов и устроил все это утреннее шоу с милицией…

Он боялся, что Аня разочаруется в авантюре, казалось – так ловко продуманной.

Предстояла каменистая граница, где в неглубоком ущелье быстро и звонко бежала вода – собственно, река Псоу; медленно двигалась толпа, а навстречу ей абхазцы (а чаще пожилые абхазки) тащили нагруженные возы, отчего контрольный пункт с неясным статусом (и по эту сторону, и по ту дежурили российские пограничники) казался порталом в средневековье. Солома. Скрип колес.

Не средневековье.

Машину времени на «поближе» подкрути.

– Какая прелесть! – воскликнул он, помогая Ане сесть в «рафик». – Я даже не помню, когда ездил на таком в последний раз. Наверное, лет в шесть. Тогда еще были такие «Скорые».

Дверь изнутри была подвязана ремнем («рафик» полон той поддельной европейской хлипкости, позабытой) – в точности как тогда. Антон рос болезненным ребенком; Антон вспомнил, как глубокой ночью папа и мама везли его в больницу, напуганные и оттого втройне заботливые; как все они тогда были счастливы; стеноз гортани. Лихо въезжали в Абхазию.

Солнечная Абхазия – страна экзотических цветов, пальм, хвойных лесов и солнца. Тянется она вдоль побережья Черного моря и защищена цепями Кавказских гор от холодных ветров. Климат влажных субтропиков. Здесь в изобилии растут сочные фрукты, чай и табак, хвойные леса и возможные экзотические растения. Черное море, субтропическая растительность, бурные реки и вершины гор придают Абхазии неповторимую красоту. 300 дней в году здесь светит солнце, согревая своими лучами. Купальный сезон длится с мая по октябрь.

Абхазию называют страной души!

Грянул сабвуфер, так, что «рафик» перекосило, как и лица всех, кто плотно набился в его низенький салон. Залихватская гармонь, начав выводить самые бесхитростные кавказские рулады, невообразимо сочеталась с низкими ударами басов, которые буквально сотрясали хлипенький микроавтобус, заставляли стекла дребезжать. Если еще стекла. Латвийский завод создал эту машину в своих национальных традициях – традициях крохотных домиков с готическими шпилями, крохотных чашечек, крохотных стопочек. Европейское было понято как игрушечное: казалось, что колеса у «рафика» свинчены с детской коляски, в окнах (кстати, стильно скошенных) вместо тяжелого и полноценного стекла угадывался пластик, и было неясно, как могучий водитель вмонтировал такие мощные колонки: куда?.. Тонкое железо просто обтянуто тонким кожзамом, и максимум, что могло нести на себе, – единственный светильник в виде бледного обмылка; тонкое железо выдерживало щедрое кавказское полноголосье на пределе возможного.

Какой забавный «конфликт цивилизаций» в рамках бывшей одной.

Дня через три Антон заметит, что Абхазия – такой же заповедник «рафиков» (в России почти всюду – давно вымерших, так, что на улице вслед обернутся) и «двадцать четвертых» «Волг», как Куба – заповедник пышноамериканских «Бьюиков» и невообразимых Chrysler Windsor 1957. Только в Абхазии еще не научились этим торговать. Не самими машинами. «Торговать лицом».