Введение в аскетику - стр. 19

Мы же по большей части хотим сидеть сложа руки, а грехи должны сами от нас убегать. Мы боимся смерти, боимся мученичества, боимся истинного покаяния и так, страдая, живем. «„Бедный я человек! Кто избавит меня?»[15] Кто меня освободит?» – спрашиваем мы себя, в то время как есть Бог и милость Его нисходит к нам. ‹…›

Ангелы Божий, Сам Бог сражаются, чтобы освободить Свое творение, пусть и в последний момент, и возвести его на небо, хотя бы и за одно молитвенное обращение «Господи Иисусе». Но до последней минуты и демоны наготове, чтобы похитить душу через отчаяние или одно лишь «нет», которое она скажет, а она может его сказать, потому что всегда остается свободной.

Демоны довели до совершенства план погибели человека. Они действуют в человеке, входя и снова выходя, потому что не имеют возможности ни сущностно, ни ипостасно соединиться с нашей душой. Но они могут менять «одеяние» души, ее деятельность, и так изнутри господствовать над нами. Задумали этот план не только те бесы, которые входят в нас и выходят, но и те, которые заняли уже все выгодные для боя позиции до самых небесных врат. Не будем забывать, что душа хотя и духовна, однако имеет некоторую телесность, как и демоны. А значит, небо, как и преисподняя, для нее не только образ жизни, но и местопребывание. Душа имеет движение внутри себя и сама движется вперед.

Таким образом, мои дела, которые, как мне кажется, я совершаю по собственному желанию и самостоятельно, в действительности – исходящее от демонов излучение: они подбрасывают мне самих себя, а я их подхватываю, думая при этом, что я свободен и делаю то, что хочу. В то время как я считаю себя свободным, я не понимаю, что связан по рукам и ногам, и потомухотя и борюсь за свое спасение, но снова иду ко дну. И тогда я попадаюсь в когти палача, потому что я не осознаю, что единственное, чего поистине желает моя душа, – это Бог, ведь для Него я родился, Его ищет моя душа и в Нем обретает успокоение.

Все другое, что я считаю вожделенным, – это ложь, заблуждение, искажение, хлам, которым забрасывает меня лукавый. Когда я веду себя таким образом, я теряю душевное равновесие и думаю, что желаю зла, потому и сказано: «Предлежит мне злое»[16]. Рядом со мной оказываются бес и смерть, которую он сеет, ведь смерть – это он сам. Например, когда я раздражен, озлоблен или подвержен какой-то другой страсти, то в действительности во мне совершаются злые дела бесов.

Демоны не могут проникнуть в существо нашей личности, они соединяются с нами своими лукавыми и темными делами, которые становятся чем-то единым с нами. С нами соединяется как лукавство демонов, так и благодать Божия, потому что «предлежит мне» и Бог и добродетель, и тогда мы становимся или темными, или светлыми. Если я грешу, то это не значит, что я просто сделал нечто греховное, но это значит, что во мне завязалась настоящая борьба, произошла целая схватка – и я оказался побежден. Поэтому грех не означает, что я делаю что-то дурное, исповедуюсь в этом и получаю прощение, а если снова согрешу, то снова буду прощен. Грех означает, что я забываю, зачем родился, забываю, что только Бог может успокоить мою душу и что она никогда не сможет остаться непорочной, если не соединится с Богом. Итак, грех – это провал, ошибка, обман, промах, он означает, что я не смог попасть точно в цель