Вторая жена моего мужа - стр. 35

— Тетя Карина готовит вкуснее.

Как я поняла из контекста, тетя Карина — кузина Муратова и я наверняка видела ее на свадьбе. Но тогда я была не в состоянии запоминать людей, и теперь тихо ненавидела эту женщину, которая не сделала мне ничего плохого. Просто Розе она нравилась. А я — нет. Снова потянуло плакать, но при девочке я не буду. Спрячусь в своей, отдельной от мужа комнате и тогда пореву всласть. А пока — улыбаемся, наливаем чай, изображаем, что нам совсем не обидно.

— Поэтому ты всегда так от нее домой рвешься? — попытался сгладить Муратов.

— В этот раз я домой не хотела, — вздернула острый подбородок малышка.

Вскоре после ужина она уже ложилась спать. Роза плескалась в ванной, Муратов сидел у себя в кабинете. Но даже сейчас она держала руку на пульсе — через открытые двери постоянно велся диалог, девочка кричала папе каждые пару минут.

Когда в доме воцарилась тишина, я оглушённая и опустошенная сидела на кухне перед чашкой остывшего чая. В голове полный штиль и ни одной дельной мысли. Когда вошел Муратов, даже не отреагировала, удивилась только, увидев его без "охраны".

— С ней бывает сложно, — тихо сказал он. — Как и со всеми людьми. Но она ребенок, ей страшно пускать кого то пока чужого в свою жизнь. Роза привыкнет.

И положил мне ладонь на плечо, выражая поддержку. Я потянулась ему навстречу всем своим нутром, пусть и оставалась неподвижной по факту. Со времени смерти мамы никто не касался меня вот так просто, чтобы показать, что он рядом. В горле вновь запершило незваными слезами.

— Папа! — раздался крик из глубины дома, одно лишь слово лишающее меня и этой минуты тепла. — Папа, мне страшно!

Муратов развёл руками и пошел к своей дочери. Я залпом, как алкоголь вчера, допила свой чай.

— Это не просто ребенок, — вспомнила я свою утреннюю фразу. — Это ребёнок монстра.

Ничего, со внезапной решимостью подумала я. Я проиграла эту битву, но все еще могу выиграть войну.

20. Глава 20. Айдан

Роза сидела в постели завернувшись в одеяло и казалась такой крошкой. Все никак не хотела меня отпускать и звала уже третий раз. Полагаю, боялась, что я буду проводить время с женой.

— Мне страшно, — не сдавалась она.

— Дверь приоткрыта, ночник включен.

Она горько вздохнула.

— А пироженку принесешь? Только ей не говори, пожалуйста.

— Ты же понимаешь, что обижаешь Лилию?

Отвернулась упрямо. За пироженкой я сходил, Лилия к тому наверное уже спать легла. Роза ела прямо сидя в постели, аккуратно, стараясь не просыпать крошки, и пальцы испачканные кремом облизала с удовольствием.

— Вкусно? — спросил я.

— Не очень.

Вот же вредная.

— Ты же хорошая, — напомнил я. — И очень умная.

— Ну и что? Мы жили себе спокойно, зачем мне чужая мама? Я свою маму хочу.

Когда я забрал Розу ей было три года. Детская память избирательна, и она усе успела сгладить. Малышка просто не помнила, из какого ужаса я ее увез. Оно и к лучшему, жаль только идеализирует мать, которую не помнит.

— Будь мягче к Лилие, — попросил я. — И засыпай уже, время десять.

Утром меня разбудила Роза — не хотела быть наедине с Лилией. Все равно придётся, мне скоро на работу уезжать. На завтрак были блинчики. Роза больше не улыбалась по любому поводу, но казалась спокойной. Быть может, все и получится, с неожиданной надеждой подумал я. Быть может, мои родственники были правы. Как ни крути, моя дочка росла, словно городской Маугли. В садике не прижилась, у родни ей не нравилось, да и я боялся, что они начнут на нее влиять. Нормальную няню нам и позволили, приведя вместо нее Раю, которая нам родственница, да и старуха, а то что люди подумают. Так и получилось, что почти весь мир моей дочери это я и полоумная старуха, которая отказывается говорить по русски, хотя всю жизнь в России прожила. Надеюсь, Лилия привнесет в жизнь моей дочери новые краски и уж точно не станет ее обижать. Лилия и сама, как ребенок, только недолюбленный.