Вся правда о Муллинерах (сборник) - стр. 60
– Девочки, – сказала она, – тоже не безупречны.
– А-а! – восторженно вздохнул Фредерик, всецело поддерживая это наблюдение.
– У девочек есть свои маленькие недостатки. Девочки иногда поддаются тщеславию. Я знаю одну маленькую девочку совсем не в ста милях от этой комнаты, которая так гордилась своими новыми панталончиками, что выбежала в них на улицу.
– Нянечка! – вскричала мисс Олифант, розовея.
– Омерзительно! – сказал Фредерик и испустил короткий смешок. И так полон был этот смешок – несмотря на свою краткость – ядовитой иронии, презрения и чудовищного мужского превосходства, что гордый дух Джейн Олифант изнемог от таких оскорблений и глаза ее начали метать молнии.
– Что вы сказали?
– Я сказал «омерзительно».
– Неужели?
– Я не в силах, – раздумчиво сказал Фредерик, – вообразить более прискорбное поведение, нежели выставление себя напоказ подобным образом, и искренне надеюсь, что вас отправили спать без ужина.
– Если бы вас хоть раз оставили без ужина, – сказала мисс Олифант, верившая, что нет защиты лучше атаки, – вас бы это убило.
– Ах так? – сказал Фредерик.
– Вы свинья, и я вас ненавижу, – сказала мисс Олифант.
– Ах так?
– Да, именно так.
– Ну-ну-ну, – сказала няня Уилкс. – Будет, будет, будет!
Она смотрела на них спокойным властным и практичным взглядом, который присущ женщинам, полвека справлявшимся с малолетними капризулями.
– Ссориться нехорошо! – сказала она – Немедленно помиритесь. Мастер Фредерик, поцелуйте-ка мисс Джейн!
Комната закачалась перед выпучившимися глазами Фредерика.
– Что-что? – еле выговорил он.
– Поцелуйте ее и попросите прощения, что ссорились с ней.
– Это она со мной ссорилась.
– Не важно. Маленький джентльмен всегда берет вину на себя.
Неимоверным усилием Фредерик выжал из себя подобие улыбки.
– Приношу извинения, – сказал он.
– Ничего, – сказала мисс Олифант.
– Поцелуйте ее, – сказала няня Уилкс.
– Не хочу, – сказал Фредерик.
– Что-о!
– Не хочу.
– Мастер Фредерик! – сказала няня Уилкс, вставая и указуя грозным перстом. – Ну-ка, марш в чулан под лестницей и сидите там, пока не станете послушным!
Фредерик заколебался. Он происходил из гордого рода. Некогда Муллинер получил благодарность от своего государя на поле битвы под Креси. Но воспоминание о словах его брата Джорджа решило дело. Как ни унизительно было позволить загнать себя под лестницу, но допустить, чтобы она умерла от сердечного приступа, он не мог. Склонив голову, он вошел в чулан, и позади него в замке щелкнул ключ.
Один во тьме, попахивающей мышами, Фредерик Муллинер предался мрачным думам. Минуты две он отдал напряженным размышлениям, в сравнении с которыми мысли Шопенгауэра по утрам, когда философ вставал с левой ноги, показались бы сладкими девичьими грезами, как вдруг из щелки в дверце донесся голос:
– Фредди! То есть мистер Муллинер.
– Что?
– Она вышла на кухню за джемом, – выпалил голос. – Выпустить вас?
– Прошу вас, не утруждайте себя, – холодно отпарировал Фредерик. – Мне здесь очень хорошо.
Ответом было молчание. Фредерик вновь предался своим думам. Если бы его братец Джордж, думал он, предательски не заманил его в эту чумную дыру коварной телеграммой, он бы сейчас опробовал новую клюшку у двенадцатой лунки в Сквоши-Холлоу. А вместо этого… Дверца резко распахнулась и столь же резко захлопнулась. И Фредерик Муллинер, предвкушавший полное одиночество, с немалым изумлением обнаружил, что начал принимать жильцов в свой чулан.