Встречная-поперечная - стр. 36

— Ух! — Игнат взъерошил волосы пятерней. — Вот уж не знал. Диво дивное.

Он нахлобучил свой венок на голову, и тот тут же сполз на лоб.

— Маловат, — улыбнулась Маша. — Сейчас поправим.

Она подошла к Игнату со спины и потянула узелок ленты. От парня пахло травой… медом… чем-то терпким, слабо…

Мужской туалетной водой, определила Маша. Дорогой. Не иначе как подарок князя верному слуге. Маша к знакомству тоже придарила Марфуше флакон сладких франкландских «Бискви ванийе».

— Вот так. Теперь можем попробовать, — сказала Мария, храбрясь. — Но лучше лошадей в поводу вести, мы на чужой территории. Луговик нас не тронет… не должен. Мы теперь его гости. Но Кудря с Булатом могут испугаться навьих.

— Булат к нечисти привычен, — возразил Игнат. — Только русалок побаивается. А вот Кудря… та да.

Он сотворил у сердца Ладов знак, и Маша его повторила. На всякий случай.

Сколько она себя помнила, душа ее не лежало к какой-то одной религии. В Великом она ходила в разные храмы по настроению, тем более что все ее знакомые также следовали сей привычке, скопированной у Государя и его семейства.

А вот маменька, выйдя замуж, обратилась в католицизм. Михаил Остапович особо не настаивал, но все его семейство исповедовало только лишь западное христианство.

… Марии показалось, что шли они недолго. Но вот снова будто тряхнуло, и солнце сместилось с зенита к горизонту.

Тропа резко вильнула… Лесовик выпустил гостей из морока, и не просто выпустил, а любезно довел до места назначения самым что ни на есть коротким путем – через Навь.

Маша и Игнат стояли на холме, и вид перед ними открывался завораживающий – на излучину Помежи, ровную, как лук, со всеми островами будто на ладони.

— Как думаете, где лучше водяного искать? — растерянно спросила Маша.

— Там, — Игнат не раздумывая ткнул в западную часть самого крупного острова. — Только перебираться придется. Брод есть, Помежа за лето пересохла чуть, справимся.

— Думаете?

— Знаю.

9. Глава 9

Глава 9

Паромы по обмелевшей Помежи ходили неспешно. И барки с хлебом, пенькой, льном и льняным маслом, какие в обычное время сновали мимо, только успевай названия читать, осторожно пробирались по середине реки.

На пароме Сергей взопрел. Вроде бы конец лета, а жарит, как в июле.

Хорошо, что от пристани не пришлось идти пешком, нашлась крестьянская телега до Банников. Кусачий воротник натер шею, руки искололо соломой.

Это прежде Абрамцев носил рубашки от братьев Жульиных из ателье мужского нижнего и верхнего платья, что в Петербурге на Знаменской. А нынче приходилось довольствоваться вещами из мастерской в Родовейске. И рубашек, как от Жульиных, там, понятное дело, было не сыскать.

И где теперь те рубашки тонкого полотна? Застирались и затерлись. Прислуга тетушкина совершенно не умела управляться с деликатными тканями. А откуда ей научиться, если сама тетя носила грубые льняные с хлопком платья и шерсть местных мануфактур. Из принципа носила. Воспитана была так: лучше свое, близкое, чтобы поддержать чуть не разорившиеся во время бунтов фабрики. А уж супостатское, заморское, из стран, что Россию-матушку едва в войну не втянули – так побойтесь богов, ни в жизнь!

Сестрица встретила Сержа колючим взглядом. Абрамцев к тем взглядам, давно привык, а потом потянул узел галстука и плюхнулся в кресло. Лишь бы Лиза скандал не закатила – Сергей устал, как собака.