Вспомнить, чтобы… забыть - стр. 31

С ужином покончили, пришла очередь десерта. Левчик поднялся над столом.

– Ну что ж, попробуем чудо кулинарии? – командир смело воткнул нож в шоколадную сгущенку.

– Мы долго думали, как скрепить пластинки, – «кондитеры» тут же оживились и, перебивая друг друга, начали рассказывать, как по секрету вытаскивали с полок печенье, как скрывались в закутке Максима, в тесноте, на столе крошили шоколад и печенье, обмазывали слои.

– Небось, в серверной всё теперь сладкое и липкое, – скептически прокомментировал Артем, не забыв протянуть тарелку, чтобы получить кусок торта.

Но на едкое замечание Белозерова никто не отреагировал. Оказалось, что члены экипажа – истинные гурманы.

А еще говорят, что мужчины – равнодушны к сладкому.

ТРЕТЬИМ на «экзекуцию» к Кириллу явился Марат.

– Готов, док? – показал на стул напротив себя Рыбарь. Клички, придуманные Максом, незаметно прижились. Теперь и сами члены экипажа обращались друг к другу не иначе как «док», «кэп» или «мистер «Кто?». Для Утехина тоже нашлось «дополнительное» имя, Левчик назвал его «юнга». Вот только к Белозерову ничего не прилипло. Макс, по-прежнему боявшийся Артема, не рисковал иронизировать на счет ученого. – Так сложилось, что каждому испытуемому задаю детский вопрос: у тебя есть мечта? – и Кирилл заглянул в подготовленную шпаргалку с данными Калинина: профессиональный хирург, 32 года, не женат.

– Конечно, – не стал отрицать Марат, – только она для меня – фантом, из разряда не достижимых.

Марат и сам не знал, в какой миг им овладело это безумное, всепоглощающее ощущение ответной любви. Правда, момент первой встречи помнил ярко, в подробнейших деталях. Наверное, потому, что обстоятельства сложились настолько невероятно, настолько неожиданно.

Марат подрабатывал помимо ЦМК в частной клинике, где удалял состоятельным дамочкам бородавки и жировики. Однажды, сильно опаздывая, медик решил сократить путь от метро, перепрыгнув через кусты, огораживавшие сквер. По узкой тропинке буквально помчался к видневшемуся вдалеке зданию клиники. Вдруг на его пути возникла девочка лет семи, в клетчатом жилете поверх белой блузки – атрибуты школьной формы.

– Дяденька, вы мне очень нужны, – заявила кроха, выставив вперед руки, чтобы несущийся навстречу мужчина не смёл ее с дороги.

– Разве родители, – промычал запыхавшийся Марат, согнувшись почти пополам и уперев руки в колени, вынужденный остановиться, чтобы не навредить ребенку, – не предупреждали тебя, что нельзя разговаривать с незнакомыми людьми?

– Вот если бы вы меня спросили, – девочка подбоченилась, – тогда бы я сразу побежала к бабушке, – и она махнула в сторону скамейки, на которой в тенечке, обнимая розовый рюкзак (видимо, принадлежавший смелому ребенку) дремала старушка. – А так я первая спросила. Ведь вы поможете мне?

– Что случилось? Тебе плохо? – в Марате мгновенно проснулся врач, он привык к нештатным ситуациям. – Где болит?

– Нет-нет, плохо не мне, а вон той тетеньке, смотрите, как она плааачет! – грустно протянула, изображая отчаяние, девочка и показала в противоположный угол сквера.

Калинин послушно обернулся. На еще одной скамейке спиной к ним сидела женщина в синей куртке. Плакала она или нет, с их позиции не разобрать. Но по скрюченной позе, по тому, как периодически вздрагивали плечи, можно предположить, что женщине и в самом деле требуется помощь. Однако…