Все возрасты любви покорны - стр. 8
Время аттракциона закончилось. Взвизгнули тормоза. Заскрипела о дощатый настил, останавливаясь, металлическая лодка. Вите на миг показалось, что могучей птице отрубили крылья, и она тяжко рухнула на землю, издав жалобный стон.
– Наташ, – улыбнулся он девушке. – Давай еще разок!
– Вить, – ошалелыми от только что пережитого ужаса глазами смотрит та на него. – Тебя Сенька зовет, смотри, возле ограды.
Так и есть, Витька тоже уже увидел. Сенька семафорит рукой, рядом с ним – угрюмая физиономия Олега. Олег неприятен Витьке, ему неловко под взглядом бесцветных, с красными прожилками, глаз парня. Да и с Сенькой не хочется встречаться сейчас. Но никуда не денешься, и Наташка уже потянула его за руку. И чему она рада?
– Что, на бутылку не хватает? – спросил Витька, здороваясь с приятелями.
Олег криво ухмыльнулся в ответ, ему тоже не очень-то нравился этот заносчивый паренек. Но промолчал, по своему обыкновению.
– На этот раз угощаем, – подмигнул Сенька и показал горлышко бутылки, которую он прятал за пазухой.
Они зашли за будку кассы, в которой продавали билеты на аттракционы, сели на поваленное ветром дерево. Густые кусты надежно скрывали их от посторонних глаз. Откуда-то доносились смех и крики детворы, здесь же было сумрачно и тихо. И не скажешь, что это городской парк культуры и отдыха, подумал Витя, скорее, какой-то Затерянный мир. Недавно он прочитал эту научно-фантастическую повесть Артура Конан Дойля, и все еще находился под впечатлением приключений профессора Челленджера и членов его экспедиции.
Прервав его мысли, хлопнула выбитая из бутылки вермута пробка. Олег сделал жадный глоток из горлышка, его острый кадык дернулся снизу вверх, затем опять вниз, вернулся на прежнее место. Витьке стало противно. Он отвел рукой протянутую ему бутылку.
– Ты чего? – не понял Олег. – Пей, не тяни резину!
– Да что-то неохота сегодня, душа не принимает, – начал было Витька, но смолк на полуслове, подумав, что напрасно он все это говорит, Олег сочтет его объяснения проявлением слабости.
Так и случилось. Олег сплюнул на землю и презрительно произнес:
– Пижон! Сосунок! Маменькин сынок!
Витька напрягся, сжал кулаки. Но Сенька успел вовремя, встал между ними.
– Стоп, ребята, все свои, – улыбнулся он примирительно. – А ты, Витек, напрасно так. Дело святое, друзья угощают. Наташ, будешь? Давай, глотни!
Наташка выпила, высоко задрав голову и обнажив короткую полную шею. Передала бутылку Витьке, он тоже сделал глоток, затем еще один, чтобы не показаться маменькиным сынком. Почти сразу тошнота подступила к горлу, заливая недавнюю злость. Витька закрыл глаза, солнечный свет померк. Темнота всегда помогала ему справиться с головокружением. Услышал, как звякнуло стекло отброшенной и разбившейся о камень бутылки.
– Все, – удовлетворенно крякнул Сенька. – Пошли, ребята, погуляем. Витек, ты как, с нами?
Витька почувствовал на своем плече мягкую руку девушки.
– Вить, – сказала Наташка. – Пойдем с нами. Ну, пожалуйста!
– Иди ты к такой-то матери! – выругался Витька. Ему вдруг стала противна и эта невысокая рыхлая девчонка с мягкими безвольными губами и умоляющим взглядом, и весь окружающий мир, который требовал от него быть тем, кем он быть не хотел.
– Да что с тобой? – удивилась, но ничуть не обиделась Наташка. И даже засмеялась.