Всё включено: любовь, море, казино - стр. 9
Так, Надежда Петровна, оказалась без долгов, но хоть с пенсией. Но теперь она не бросилась на помощь к собственным детям и внукам.
– Я эгоистка! – Заявила она им. – Всю жизнь я помогала родителям, детям, внукам. Надоело! Хочу жить для себя!
Так Надежда Петровна стала играть в покер. Игра становится источником счастья и одновременно несчастья. После пережитого, год назад, Надежда Петровна пришла к Богу. Но игру в покер не оставила.
Как сочетается игра в карты и вера в Бога – известно ему одному.
Глава 8. Блеск и тени Батуми
Всякий раз, бывая в Батуми, я восхищался здешней атмосферой прошлого, уникальной архитектурой и местными достопримечательностями. Вечерами я любил прогуливаться по уютным узким улочкам, украшенными старинными зданиями с милыми балкончиками и лепниной, ощущать дух того времени, когда город (которому, кстати, стукнуло восемь веков) являлся важным торговым и культурным центром региона.
Hilton Batumi располагался близ набережной, на первой линии. Я любил прогуляться вечерком по набережной, наблюдая за постоянно меняющимся цветом моря: от глубоко чёрного до неоново-синего и фиолетового. Оно было как живое существо: иногда дышало ровно, как спящий гигант, порой тихо ворчало, перекатывая камешки в зубах прибоя. Море звало – не громко, но так, что хотелось шагнуть в его тёмную глотку.
Под шум прибоя мне лучше думалось.
Я – патриот. Я всегда это чувствовал, едва сойдя с трапа – будто не воздух, а сама родина входит в лёгкие. Москва, Владивосток, Калининград – неважно. Главное – земля, где всё знакомо до костей, до подсознания. Где язык звучит не как вызов, а как утешение.
Только здесь, на родине, я понимаю, сколько энергии уходит у людей в других странах на простое «быть». Даже вывески – эти простые, безликие надписи – превращаются в ежедневную работу ума. Там мозг постоянно в напряжении – ищет перевод, подбирает выражение, следит, чтобы не ляпнуть глупость. А здесь всё иначе. У меня, будто 20-килограммовые гири падают с плеч, когда я еду в такси и просто читаю вывески: «Булочная», «Аптека», «Морепродукты». На родине мозг не напрягается. Он отдыхает.
И этот отдых – не про лень. Он про возвращение в свою систему координат. Про чувство, что ты снова часть большого целого. Никому не надо объяснять, кто ты и откуда. Не надо подстраиваться, оправдываться, усмирять акцент или ломать интонации. Здесь даже тишина звучит по-другому – не пустотой, а спокойствием.
Я иду по улице, и всё внутри будто выравнивается. Плитка на тротуаре – родная. Хмурый взгляд прохожего – понятен. Зимний ветер – не враг, а старый знакомый.
И пусть я многое здесь не принимаю, с чем-то не согласен, что-то вечно раздражает – но это моя родина. И это чувство – не патриотизм в бравурном смысле. Это инстинкт. Это кровь узнаёт свою землю.
А быть своим – значит просто дышать. Свободно.
Я не идеализирую Россию. Но когда я здесь, я – не чужой.
Когда я нахожусь в России я чувствую, что никто не верит, что завтра будет лучше. Я не обвиняю. Я просто читаю в лицах людей на улицах: у нас нет будущего. Люди не мечтают. Они планируют максимум на месяц вперед и это чувствуется в каждом разговоре, в каждом взгляде на кассе. Как они отвечают на обычный вопрос «Как дела?». Они не улыбаются глазами. Это не невежливость – это внутренняя зажатость. Даже когда им хорошо – они держат лицо, как будто любое проявление радости – это слабость.