Все, способные держать оружие… Штурмфогель - стр. 26

Совершенно беззвучно человека приподнимает над землей – в облачке серенького дыма – и разрывает на части. Это происходит очень просто и деловито. Перед моим лицом голый торс и рука – загребает, загребает… И я – совершенно спокойно – вскакиваю, обегаю вокруг останков и вновь ложусь. Стена – вот она, совсем рядом.

Пулеметная очередь проходит по гребню. Летят куски бетона, и рушатся кронштейны с проволокой. Кто-то в черном на миг возникает над стеной, выгибается и пропадает.

Стреляют из дыр? Похоже, да.

Перехватываю автомат и выпускаю несколько коротких очередей по этим самым дырам. Оранжевые вспышки отмечают мои, в данном случае, промахи. Впрочем, что-то улетело и в дыры. В белый свет.

Вся стена в оранжевых вспышках, оставляющих после себя пятна копоти.

Над головой визг, перекрывающий все. И не грохот – резкие звонкие удары, от которых в глазах что-то вспыхивает и рассыпается. Вспыхивает и рассыпается. Вспыхивает и… Косичка бежит куда-то, каска улетает вперед, он пытается ее поймать. Вид у Косички совершенно неправильный, но я ничего не могу понять. Синий дым вокруг. Опять визг.

Это минометы. Или наши взяли неправильный прицел, или…

Вжимаюсь.

Подбрасывает…

Нет, живой. Вперед. Только вперед. Ребята, теперь только вперед.

И – падаю под стеной.

Визг.

Вот он, Косичка, – в двух шагах. Тоже добежал. Каска в вытянутых руках. Полная мозгов.

Взрывы. Белые звезды, в которые трудно поверить, и – черная стена. Потом она медленно разваливается и опадает – вниз и немного вправо. Остается низко плавающий дым.

Приподнимаюсь. Смотрю.

Лежат. Лежат мои егеря, лежат… Кто-то слепо ползет, тычется и замирает. Десять… двадцать… все.

Все убиты.

Без паники.

Так не бывает.

Визг. Падаю.

Голову в землю.

Удар. Ухо лопается. Не помня себя, оборачиваюсь. Прямо перед лицом из серого бетона торчит неровный осколок величиной в пол-ладони. Кажется, он весь дрожит.

Смотрю на него не отрываясь…

Сейчас должны быть визг и удары, крошащие сознание, визг и удары, все напрягается внутри… сейчас… нет. Нет. Тишина. Негромко долбит пулемет. Что-то дымно горит в траве.

Не знаю, сколько прошло времени. Много. Я встаю – как на счет «девять».

Бокс.

Стена серая, каркасная. То есть столбы и перекладины толстые, монолитные, а между ними сравнительно тонкие плиты, да еще с этаким рельефным рисунком: ромбы. И там, где бетон совсем никакой, осколки и березинские пули его пробивают. Нахожу небольшую дырочку невысоко над землей и приникаю к ней.

Очень долго не могу понять, что вижу. Потом доходит. Это локоть. Человек стоит и курит. Стоит, привалившись спиной к стене (не к стене, поправляю себя, к столбу), – и курит, держа сигарку между большим и указательным пальцем. Из-под локтя видны рукоять и приклад автомата, потертый и выщербленный деревянный приклад со множеством зарубок… Автомат я не сразу, но узнаю: девятимиллиметровый «штайр» образца пятьдесят второго года. Состоял на вооружении десантных частей Рейха.

Дальше еще одна стенка, невысокая, и мешки с песком. Ну, это понятно…

Надо же что-то же делать… что?

Ах да. Совсем забыл, извините…

Сажусь на землю, снимаю вещмешок. Там два килограмма МЦ. Гремучий пластилин. Вынимаю грязно-синие брикетики, разворачиваю и прилепляю к бетону. Двадцать брикетиков.

Получается перевернутая буква «П» с короткими ножками и длинной перекладиной.