Все, способные держать оружие… Штурмфогель - стр. 25

Уже бежал врач, за ним двое санитаров со сложенными носилками.

– Отставить, – сказал Горелов нам и снова встал, заложив руки за спину. – Продолжаю инструктаж. После преодоления полосы проволочных заграждений…

Пахло обугленным мясом.

31.08. 11 час. 30 мин. Там же

– Все равно не могу поверить, – бормотал Поротов, глядя на меня своими узкими, странно блестящими неподвижными глазами. – Не могу, Зден. А ты можешь? Ты, наверное, тоже не можешь. Кто-то сейчас придет и разбудит…

Мы лежали в высокой траве у края вспаханной полосы. Пятьдесят метров, а дальше колья с колючкой, а дальше – бетонная стена с колючкой же по гребню, а дальше… дальше – бог знает что. В руках у нас были пэзээры – несерьезно-легкие пукалки, похожие на гарпунные ружья для подводной охоты, разве что чуть потолще. Справа и слева лежали такие же, как мы, ребята с такими же пэзээрами – и ждали зеленой ракеты.

– Вот видит бог, Зден, нас дурачат… сейчас придет тот полковник и скажет…

– Помолчи, а?

– Да, сейчас… сейчас я заткнусь. Ты не волнуйся так, Зден, ведь ничего страшного… если разобраться, то…

Пффф! Ракета проплыла над нами медленно, чуть виляя роскошным зеленым кометным хвостом, и вспыхнула яркой четырехлучевой звездой. Где-то вдали раздалось несколько выстрелов.

– Давай, – сказал я.

И сам – поднял пэзээр, целясь примерно в гребень стены, и нажал спуск.

Пэзээр бьет негромко. Вряд ли громче ракетницы. Собственно, это и есть ракетница, только со всяческим навесным оборудованием. Желтая искорка выскочила из ствола и прыгнула вперед по плавной дуге, волоча за собой тонкий серебристый шнур. Десятки таких шнуров взлетели над проволокой, опустились на нее – и вспыхнули разом белым, чуть с иззеленью, пламенем. Термит. Две… три секунды… все.

Проволочных заграждений больше не было. Стояли колья, местами с них свисали еще горящие лохмотья… Проволока обрезана начисто – как множеством ножей.

– Зажми уши, – сказал я. И сам, всовывая ладони под каску…

Едва успел.

Контрминные дорожки раскатали пять минут назад. Этакие широкие веревочные лестницы с черными, будто эбонитовыми, перекладинами. Они лежали поперек всей грязевой полосы, почти доходя до разрушенных уже проволочных заграждений.

Кто-то все-таки догадался подрывать их не сразу, а поочередно. Боюсь, если бы они рванули одновременно…

Нас и так приподняло над землей и куда-то втиснуло – грубо и плотно. Долго не было ничего, кроме тьмы во всем теле – и мгновенно-синих звезд перед глазами. Потом вдруг стало переворачивать и корежить, как корежит начавшую отходить затекшую ногу или руку…

Вставай! Вставай!

Встаю.

Медленно… так.

Черно. Вспышки над стеной. Заунывный вой где-то позади.

Смычком по медному котлу.

И тут же – длинная очередь за спиной. Воздух в клочья. Брызги от стены. «Березин» – страшная машина, недаром с той войны почти без изменений. Разве что – с небес на землю…

Вперед. Вижу круглую спину Косички. Перекатывается, залегает, ползет, вскакивает…

Вперед же. Ну. Вперед.

Косичка рядом. Лежу в грязи. Над головой визг невидимых пил.

Пулемет перекрывает другие голоса.

Встать. Бегом. На карачках – но бегом.

Дыры в стене.

Колючки впиваются в пузо. Не страшно. Полпути пройдено, пройдено, да?

Удар по каске. Я на земле. Вскакиваю на четвереньки. Наверное, отключался, потому что Косичка опять впереди, и не только он, еще чья-то задница…