Всё рифмуется - стр. 26
– Да уж, этот экземпляр точно не заразный, – Леха хрюкнул ещё раз, – и, кстати, симпатичный, если уж ты такой… – Леха повертел указательным пальцем над своей головой, изображая Верин пучок, – вариант рассматриваешь. Ладно, ты был мне хорошим другом и всегда вовремя оставлял плацдарм. Поэтому в твоём распоряжении два часа.
Лёха пробрался, чудом не задев Веру, к заваленному пакетами и заставленному грязной посудой столу, ловко выудил полупустую стеклянную банку с вареньем и кусок чёрного хлеба, и был таков.
Ушман встал с кровати, закрыл за ним дверь на крючок и повернулся к Вере.
– Вообще-то, ты будешь смеяться, но у меня, и правда, гм… никого… ну, то есть, почти. Поэтому если что, так ты… А… мы сейчас?
Он впервые за всё время смутился, развязал на груди свитер, неловко бросил его на кровать, опустил взгляд, увидел пятно на своей майке и снова схватил свитер, подтянув его к себе за рукав.
– Ты что? – возмущённо вскинулась Вера. – Ты дурак, что ли?!..
Она резко вскочила со стула, нарушив его хилое равновесие. Гора одежды потянула стул за собой, и он бы упал, если б было куда. А поскольку не было, то он завис на задних ножках между столом и кроватью, успев пребольно ударить Веру по лодыжке.
Ушман испуганно попятился.
– Э, да ты ведь сама…
– Я… я не собираюсь… я…
Глаза её метали искры, а Ушман схватился за голову, расхохотался и плюхнулся обратно на кровать.
– Слушай, ну я туплю, честно. Хоть ты и считаешь, что я такой понятливый, но придётся тебя разочаровать. Начни, что ли, сначала. Да садись, ничего я тебе…
Вера снова села – на этот раз на кровать, подальше от Ушмана, и глядела теперь на него настороженно. В её представлении такой умный и тонкий мужчина должен был отличаться от общей массы похотливых самцов. Она знала: человеку, написавшему про бабочку среди звёзд, можно полностью доверять, иначе бы она сюда не пришла. Значит, она просто неправильно объяснила! Но как он мог так понять? И почему тогда сразу не выгнал?
– Я говорила тебе… свою жизнь, – дрожащим голосом проговорила она. – Я согласна быть твоей женой, как ты мог не понять? И я знаю, конечно… нет, подожди…
Вера вытянула вперёд руку, словно останавливая его возражения, хотя Ушман был так изумлен, что, кажется, и не собирался возражать.
– Вынуждена повторить это слово, – со значением сказала она, – но – да, я знаю – ты будешь известен… мне это не важно совсем, мне важно не это… но это просто констатация факта – и, в конце концов, – она горько вздохнула, – ты оставишь меня. Так всегда бывает. Найдёшь себе другую, как только у тебя появятся большие возможности. Но – ты будешь в моей жизни. И… я не боюсь! Да, у нас будет ребёнок. Зато ты останешься связан с нами, ты будешь приезжать к нам. Мне этого достаточно. Не думай, что я могу пойти на такое ради любого, нет, конечно. Но я не смогу отказаться от этого шанса – быть с тем, кто… кого… такого… чтобы души… чтобы… это же не бывает просто так! Это раз в жизни… И ты, ты тоже не можешь отказаться, потому что это и твоя судьба, между прочим!
У Ушмана было такое выражение, словно он выбирал, то ли ему опять рассмеяться, то ли сбежать.
– Конечно, мы ещё должны привыкнуть друг к другу. Нам ещё много… о многом надо… надо говорить.
Вера оглянулась вокруг.
– Но затягивать тоже нельзя, потому что… смотри, – она повела рукой в сторону заваленного мусором стола, – тебе нужны условия. Ты жрёшь здесь, что попало, тебе негде поговорить с импер… с ампрер…