Всё рифмуется - стр. 25
Вера досадливо нахмурилась.
– Я понимаю, что говорю банальности, – строго сказала она, – просто есть вещи, которые иначе, как банальностями, не выскажешь. Ты должен услышать за этими словами настоящее. Пойми меня так, как ты умеешь всё понимать.
Ушман посерьёзнел, вопросительно вглядываясь в неё. Это обнадёживало.
– Так вот. Я это знаю, потому что я знаю твои стихи. Разумеется, ты про меня ничего знать не можешь, поэтому тебе придётся поверить мне на слово. Да, придётся, – с нажимом повторила она, словно ожидая его сопротивления, но Ушман молчал, продолжая с любопытством рассматривать её.
Он очень старался остаться серьёзным, и пока ему это удавалось.
– Я знаю, что ты будешь великим музыкантом и поэтом. Нет, сначала поэтом, потом музыкантом.
– Ты так считаешь? – голос его прозвучал почти равнодушно.
Ну, разумеется, подумала Вера – он привык к похвалам.
– Конечно, – отрезала она.
Оба помолчали.
– А ещё что ты знаешь?
Вера чётко расслышала в его словах подколку – слово «знаю» она повторила уже раз сто, что не могло остаться не замеченным настоящим поэтом. Ей захотелось крикнуть: «Вот видишь, даже сейчас я тебя понимаю!» – но она решила, что это получится уже «на колу мочало».
– Тебя высоко оценят люди, – Вера начала старательнее подбирать слова, избегая первоначального сумбура. – Обязательно. Уже, как я зн… вижу, многие…
– Да ну, – отмахнулся он. – Что за… Да выключи ты это, наконец!
Он встал и резко нажал на кнопку магнитофона, посмотрел на палец и вытер его об тренировочные штаны.
– А ты что, решила сделать в меня вложение? – он не выдержал и улыбнулся.
Улыбка у него оказалась хорошая, но шутка, если это была шутка, прозвучала для неё, как пощёчина – подобных обвинений она как раз и боялась.
– Думаешь… думаешь, я такая меркантильная? – от обиды Вера чуть не заплакала.
– Ну, прости, прости…. я просто не понимаю, чего ты хочешь… – кажется, терпение у парня было не безграничным.
Но теперь настал черёд Веры удивляться.
– Как это чего? Разве я не сказала только что? Я пришла отдать тебе – себя.
Ушман вытаращился на неё и издал непонятный звук, словно поперхнулся. В ту же секунду дверь распахнулась, и в комнату ввалился парень – видимо, тот самый Лёха-сосед. Он как раз выглядел так, как в представлении Веры должен был выглядеть гитарист – чёлка с начесом, обесцвеченные пряди. Лёха уставился на незастеленную кровать:
– А где Машка?
– Пошла к Бублю, – ответил Ушман.
Тут только Леха заметил Веру, окинул её взглядом и недоуменно перевел глаза на приятеля:
– А это к кому?
– Ко мне. Знакомься… – тут Ушман вопросительно уставился на Веру:
– А правда, как тебя зовут?
– Неважно, – гордо ответила она. – Положим, Вера.
Её присутствие здесь, она понимала, выглядит неоднозначно, а может, даже позорно, но и это ей надо выдержать.
Леха хрюкнул.
– И чё?
– Да вот, девушка пришла мне отдаться, – спокойно прокомментировал Ушман. – А тут ты… не вовремя. Иди-ка ты тоже к Бублю… а, Лёх?
Лёха ещё раз осмотрел Веру и пожал плечами.
– Ну… чего ещё от тебя ожидать, Ушман. Вчера ему такую девочку предлагали, из подтанцовки… – доверительно сообщил Лёха Вере. – А он взял да уехал – к тебе, что ли? Мы решили, что СПИДа боится – не трахается ни с кем.
Ушман не обиделся и даже не покраснел, только слегка поморщился. Леха продолжал безапелляционно разглядывать Веру.