Все имена птиц. Хроники неизвестных времен - стр. 59
– Ага, – тихо сказала Розка. Она заглянула в сумочку, потом в кошелек… – Тетя Шура, две копейки не одолжите?
– Наверное, мальчику звонить, – проницательно сказала тетя Шура. – Не хочешь, чтобы мама знала, да? Ой, золотко, с джинсов все и начинается…
Две копейки она тем не менее достала из потрепанного черного кошелька с замочком-поцелуйчиком и протянула Розке.
У ближайшего телефона-автомата оказалась оторвана трубка, но рядом, у гастронома, был еще один, стекло разбито, щель-копилка погнута, но двушку удалось протолкнуть. Чтобы вытащить бумажку с Васиным телефоном из джинсов, ей пришлось резко выдохнуть и втянуть живот. Никто долго не подходил, но наконец старческий голос, не поймешь даже, мужской или женский, сказал «алё?».
– Общежитие? Пароходства? – выдохнула торопливо Розка. – Васю позовите, пожалуйста.
Тут только она сообразила, что не знает Васиной фамилии. Понятия не имеет. И как его, интересно, позовут? Сейчас вот спросят: «Какого вам Васю надо?»
Но бесплотный голос сказал: «Сичас». Она услышала звяканье, бульканье, словно отодвинулся стакан с чаем, и глухие шаркающие шаги, почти неразличимые из-за треска разрядов в трубке.
– У нас там вроде Прендель стоял, довоенный, там на него должно быть что-то. В разделе «Духи-эндемики коренных народов». В общем, я смутно помню. Но по-моему, все-таки дух голода.
– А «Мокряк», – почему-то шепотом сказала Петрищенко, – самый большой зерновоз в истории кораблестроения. Он, наверное, с ума сошел, когда увидел столько зерна…
– Точно. – Вася мрачно кивнул. – А потом не смог соскочить. Текучая вода. Целая Атлантика текучей воды. А здесь зерно увезли… погрузили и увезли. Он и свихнулся. Крутится поблизости, не знает, куда деваться…
– Да-да. – Она покачала головой. – Что делать, Вася, что делать? Надо специалистов вызывать.
– Я, по-вашему, не специалист, выходит? – вежливо спросил Вася.
– Извини, Вася… но… мне кажется, одному тебе не справиться.
– Вот и посмотрим, – сказал Вася, поднимаясь и машинально отряхивая ладони.
– А если он, пока мы тут сидим, еще кого-нибудь вот так?
– Вероятность практически нулевая, Лена Сергеевна. Это совпадение было. Гадское совпадение.
– С чего вообще индейскому духу голода болтаться на стадионе?
– Он с людьми бегать любит. Хобби у него такое, ну. А тут людей полно, и все бегают. Ладно, пошел я.
– Может, я с тобой, Вася? – нерешительно спросила Петрищенко.
– Вот этого не надо, Лена Сергеевна. Вы, если честно… ну, помешаете только.
– Это нарушение, Вася. Наблюдатель должен быть.
– Я ж ничего не буду делать, – сказал Вася, глядя на нее честными глазами, – только пощупаю.
– Ну…
– Слово даю, Лена Сергеевна. Я нежно пощупаю. Очень аккуратно. А потом вам позвоню, ага?
– Не знаю, Вася.
– Вот и ладно. – Вася натянул штормовку. – Дождь вроде собирается, это хорошо. Бегунов этих не будет. И собачников.
– Ты бы, Вася, куртку купил. Распространяли же в пароходстве хорошие куртки. Румынские. Сравнительно дешевые. А ты как бич какой-то.
– Поглядим, Лена Сергеевна, – ответил Вася неопределенно.
– Жениться тебе надо, Вася, – вновь сказала она невпопад.
Вася сразу как-то подобрался, и Петрищенко смутилась: а вдруг он подумал, что я его и правда на Ляльке хочу женить? И что я специально все подстроила? Она почувствовала, что краснеет, уже от одного только, что он может такое подумать. И оттого, что она подумала, что он может такое подумать, покраснела еще сильнее.