Все еще впереди - стр. 11

–Si, Ma? – отозвалась я на испанском.

Папа многозначительно пошевелил бровями и сделал вид, будто подносит ко рту невидимую бутылку с пивом. Я кивнула единственному мужчине, который присутствовал в моей жизни постоянно, и постаралась не обращать внимания на морщины у его рта и глаз – следы того, как он и мама сдали за последние годы. Мне не особенно хочется видеть это.

–Ven[6]. Я приготовила polvorones[7] для твоих соседей, – ответила мама непререкаемым тоном. Еще в детстве я усвоила, что спорить при этом бесполезно.

Я не сдержалась и застонала. Почему раньше не догадалась, что это обязательно произойдет?

– Мам, мне не нужно их ничем угощать! – крикнула я в ответ, глядя, как отец давится смехом при виде выражения моего лица.

–Como que no? Как это – не нужно?

Моя мама придерживается старых взглядов.

Мягко говоря. Сколько я себя помню, она всегда была очень, очень старомодной. Когда я впервые съехала из родительского дома, она отреагировала так, будто на дворе 1930 год, мы живем в Мексике, а мне шестнадцать и я залетела невесть от кого. Прошло уже больше десяти лет, однако мама по-прежнему остро реагирует, когда я напоминаю, что больше не живу под ее крышей. Ценности и идеалы для нее не пустой звук.

Наверное, только моя мама, переехав в новый район, и стала бы угощать новых соседей, не дожидаясь, пока они сделают это первыми. Кажется, она не понимает, что большинство людей вряд ли станут есть приготовленную незнакомцем еду – вдруг та заражена сибирской язвой или начинена кокаином? Но даже если я приведу ей эти доводы, скорее всего, она не станет их слушать.

–Все хорошо, Mama. Мне не нужно никого угощать. Я уже познакомилась с соседями справа и слева. Помнишь, я тебе об этом рассказывала? Они очень милые.

– Тебе лучше подружиться со всеми. Никогда не знаешь, что может понадобиться, – возразила мама, давая понять, что будет стоять на своем до тех пор, пока я не соглашусь.

Я посмотрела на телевизор, снова ощутив себя ребенком. В детстве я была в ее полной власти, и она всегда заставляла меня делать то, чего мне не хотелось, ведь таков был «хороший тон». Меня это бесило тогда, бесит и сейчас, но ничего не изменилось – я до сих пор не могу ей отказать.

Краем глаза я видела, как отец достает из коробки DVD-диски и ставит их на полки под мультимедийным оборудованием, специально не вмешиваясь в наш разговор. Трус.

– Давай, бери. Они вкуснее, пока теплые, – настаивала мама, будто я этого не знала.

Я фыркнула и возвела глаза к потолку, точно моля Бога ниспослать мне терпение. Много терпения.

– Диана?

Неужели я разговариваю таким же тоном с Джошем и Луи?

Захотелось затопать ногами.

Смирившись с неизбежным, я пошла на кухню. Шкафы для посуды были сделаны из мореного дуба, его цвет со временем поблек, но выглядели они прекрасно. Столешница состояла из потертых плиток, а швы между ними имели цвет, который был в ходу еще до войны во Вьетнаме. Впрочем, ненамного хуже, чем в квартире, в которой мы проживали с мальчиками до того. К счастью, отец пообещал помочь отремонтировать кухню с помощью дяди, когда мне будет удобно. Кроме того, нужно обновить полы и заменить кухонную технику 90-х годов, оставленную прежними владельцами. Мне захотелось это сделать еще до того, как я увидела кухонные шкафчики. Забор тоже знавал лучшие дни. Впрочем, все работало исправно, так что замена будет происходить постепенно. Когда руки дойдут.