Все, что вы скажете - стр. 15
На меня снова накатывают воспоминания: как Сэдик хватает меня за руку в баре, как его член прижимается к моей ноге.
– У тебя есть время для пункта 78? – спрашивает Рубен, показывая на список на нашей доске – написанный красным мелом топ-100 фильмов на все времена, согласно какому-то опросу. Мы киноманы и сейчас проходим обряд взросления, который оба пропустили в подростковом возрасте. Я была слишком занята, потому что училась, занималась в любительском театре, балетом и игрой на кларнете; а Рубен был занят тем, что становился самим собой. Он самый начитанный человек, которого я знаю: может процитировать главу из Лакана, Маркса или Канта. В младенчестве его усыновила семья ученых, которая держала паб. Все его детство прошло за чтением книг в комнатах над баром. Даже сейчас, когда мы навещаем их в Норфолке, они говорят об экономике, политике, а бар заполнен книгами в мягких переплетах, которые они читают.
Теперь мы смотрим несколько фильмов в неделю. Только что посмотрели номер 79, а следующий – «Изгоняющий дьявола». Перед просмотром Рубен всегда приносит одеяло, и мы сидим в обнимку, укрывшись. Время от времени он ставит фильм на паузу и спрашивает: «Ты вообще смотришь?», и мы смеемся над тем, что я постоянно отвлекаюсь.
Вдали я слышу вой сирен, который становится все ближе. Рубен смотрит на меня, но я избегаю встречаться с ним взглядом. Я не смогу заговорить, пока не узнаю – за мной это едут или нет. Звук сирен становится все громче, и я ожидаю, что он оборвется, из машины выйдут двое крепких полицейских в тяжелых ботинках с дубинками. Они в любую секунду могут позвонить в дверь. В любую секунду.
Звук удаляется, становясь все тише и тише. В этот раз не за мной.
Я сглатываю и смотрю на зимнюю черноту за окном.
Как все сложится в будущем? Станет ли Лондон – который мы с Рубеном так любим – чем-то вроде комнаты для ожидания моего… чего именно? Ареста? Я прогоняю эти мысли, просто не могу об этом думать.
– К «Изгоняющему дьявола» я не готова, – говорю Рубену и стараюсь сгладить отказ легким смешком.
– Мы же договаривались смотреть по порядку. – Рубен строгий приверженец правил.
Он стоит в конце нашей длинной, узкой кухни, и то, как падает свет, напоминает мне о дне нашей свадьбы: Рубен стоял в конце прохода, наполовину в тени. Я так долго представляла нашу свадьбу – планирование и организация почти убили меня, – что, когда этот день наконец настал, провела его, притворившись, что это чей-то другой праздник, а я на нем просто гость. Так мне удалось получить больше удовольствия.
Я помню наш первый поцелуй в статусе мужа и жены. Возможно, Рубен смущался целовать меня перед толпой людей или был обеспокоен только что принятым решением, а возможно, считал, что это я встревожена. Но я помню тот поцелуй – сухой, формальный, – обычно он целует меня не так. Я никогда не спрашивала его, почему так получилось, но всегда помню об этом.
– Ок. – Рубен выходит из комнаты с бокалом вина в руке, и я слышу, что он идет в спальню.
После его ухода я замечаю, что в лотке для писем на кухонном столе лежит листок, сложенный пополам. Вытаскиваю его, стараясь отвлечься от вихря мыслей, бушующего на задворках сознания. Это бланк заявки. Узнаю свой почерк и разворачиваю лист. Это мое заявление на поступление на курс писательского мастерства. Как я могла забыть? Подношу к свету этот кусочек моей жизни «До». В прошлый вторник я распечатала и заполнила эту форму, но забыла ее отправить. Рубен скрепкой прикрепил к письму марку – он всегда пытается помочь.