Время уходит. Жизнь продолжается. Повесть - стр. 17

Подавляющая же часть молодых сельских парней держала в руках лишь только школьные учебники, а выслушивать рассказы о содержании каких-то других книг помимо школьной программы, как правило, игнорировала. Но, тем не менее, эти минималисты, довольствующиеся только школьным учебником, формировали, как принято говорить сейчас, имидж, читающих ребят. Хотя бы тем, что книголюб, а он, как правило, успешный ученик, при необходимости может помочь найти ответ на неожиданно возникший «не школьный» вопрос, или позволит списать решение не выполненного самим домашнего задания по арифметике или по физике. В средней школе Матвей входил в очень небольшое число хорошо успевающих учеников, но списывать позволял не всем, отрицательно относясь, прежде всего, к откровенным лентяям. Но зато у него был друг, которому все три года (8—10 классы) всегда помогал делать уроки. Вот такова вкратце одна из категорий молодых людей, начинающих практическое вхождение во взрослую жизнь в то, далёкое теперь от нас время.

Современная же молодёжь выросла в совершенно иных условиях, чем описываемые выше, имеет теперь в своём распоряжении богатый набор источников информации, в том числе и технических средств, о чём тогда даже и представления не имели. Просто ещё время таких средств не пришло. Но в поведенческом плане, отношение к обучению и получению знаний, по-видимому, остаётся практически таким же, но теперь предпочтение отдаётся общению с разного рода гаджетами, игнорируя в большинстве случаев традиционную книгу как источник знаний. Другое время, другие возможности, но характер поведения человека формируется не только воспитательной работой с ним в семье, школе и обществе, сколько заложен природой человека. И именно она изначальна, а потому и наиболее прочна.

Образовательный процесс в нашем государстве как тогда, так и сейчас охватывает практически поголовно всю молодёжь, большая часть которой искренне стремится, а гораздо меньшая часть, – просто принуждается к образованию. По мнению Матвея, отношение к учёбе значительной части ребят, даже стремящихся к образованию, было как к обязательной, но всё-таки больше рутинной работе, которую они обязаны просто закончить в установленные сроки, не понуждая себя выполнить её с высокой оценкой. Как получится! Потому, должно быть, многие из них «образовывались» в средней школе не ради того, чтобы продолжить образование в высшей школе, тем более, стать известными в том же сельском обществе. Матвей не помнит таких умников, которые выпячивали бы себя как отличников учёбы. Правда, их вообще было мало. Как правило, это были, если можно так сказать, «тихо известные», скромные, но целеустремлённые труженики, настроившие себя на познание того, «что, как и почему» в заинтересовавших их областях науки и техники, которые мало что имели общего со школьной программой.

Интересно отметить, что желающих вникнуть в процессы, происходящие в советском обществе, тем более, критиковать действующую власть, среди одноклассников Матвея не было и близко. Хотя рядом были те, у которых «язык подвешен», умеющие говорить «складно». И если эти ребята учились без двоек, то часто их путь лежал в секретари или члены бюро комсомольской организации класса, а то и всей школы. Но на эти «вожаческие» посты редко шли сами без нажима со стороны учителей и директора школы. Хотя старшие «товарищи» прекрасно знали, что условием эффективности этой работы должно быть, по крайней мере, призвание к ней, основанное на глубочайшей убеждённости в пользе для людей реализации провозглашаемых лозунгов и умении их осуществить, которого чаще всего у фактически назначенных на эти посты молодых людей никогда не было, да и желания «пахать» то же. Даже ради определённой известности, конечно, чаще всего ограниченной стенами школы.