Время смерти - стр. 54

Что-то непонятное.

Над Гуанчжоу вставало столь редкое в последние годы солнце.

Первые багровые всполохи ложились на серые стальные рёбра башен, просачивались под эстакады монорельсов и пешеходные навесы.

Наглухо замурованный сам в себя частокол башен не заметил того, что сегодня случилось под покровом ночи, потому что ему было всё равно. Но что-то уже зрело. Что-то юное, злое, страшное. Скоро агломерации взвоют от тоски по прошлому и содрогнутся от мысли о будущем. Скоро им не будет всё равно, что творится у них внутри.

И это будет началом нового пути.

Тень оглянулась на бронированную тушу винтолёта, увозящего Ма Шэньбина прочь.

Что-то сегодня с самого начала было не так.

Это надо обдумать.

Её явно продолжали подозревать.

Началось всё на второй день пребывания Цагаанбат в янгуанском внутреннем госпитале. Она ещё плавала в киселе пропитавших мозг опиатов, а в палату уже начали наведываться хмурые личности в форме «красножетонников» или с вовсе малопонятными знаками различия.

Впрочем, между сессиями хирургии от неё было мало толку – даже кормили её через зонд, а силы воли только и хватало, что разглядывать сложную систему распорок, поддерживающих «на плаву» то, что осталось от её ноги.

Цагаанбат пыталась отвлекаться, смотреть хотя бы в потолок, но глаза всё равно намертво застревали на помигивающем огоньками биологическом контейнере, в котором плескалась ядовитого цвета биожидкость. Сквозь стенки просвечивала и жёлтая кость, заканчивающаяся на двадцать сантиметров выше, чем нужно.

Лишь спустя неделю, когда нервные окончания были усмирены, и дозу обезболивающего удалось снизить, Цагаанбат стала замечать своих визитёров.

Начиналось всё издали, представлялись по форме, спрашивали, помнит ли она детали полёта, не отклонялась ли группа от курса и прочие ничего не значащие мелочи.

Цагаанбат старательно пыталась извлечь из памяти хоть что-нибудь, что могло бы их заинтересовать, но, похоже, её ответы их ничуть не волновали. Выглядело всё так, словно есть определённый порядок действий, вот люди со скучными лицами отрабатывают необходимую повинность, поставить галочки по графам и довольно, быстрей домой, к жене и детишкам.

То, что она не просто в госпитальной палате, а скорее под арестом, Цагаанбат сообразила, когда впервые попыталась связаться с мамой. Для начала ей отказались выдать её «айри», сказав, что «это вам сейчас вредно»; на стене висел вполне исправный аппарат, которым неоднократно пользовался персонал, с ним тоже не получилось – она по-прежнему не могла подняться, а медсёстры лишь косились на просьбы позвонить и куда-то всё время начинали спешить.

Тут же выяснилось, что она лежит одна в трёхместной плате неспроста, и соседей уже не дождётся.

И вот, наконец, появился он. Низкорослый, лысоватый, суетливый, пристальный. Не назвавшись, он сперва начал по кругу всё те же необязательные слова, на что Цагаанбат тут же пожелала написать официальный рапорт о полёте, «чтобы не упустить ни малейшей детали».

Тогда следак, если это был он, оставил в покое галочки и графы, перейдя, наконец, к сути дела:

– Капитан, вы всё нам напишете, и самым подробным образом, но позже, сейчас нас интересуют вполне конкретные детали происшествия, те самые детали, которые не могут ни подтвердить, ни опровергнуть прочие уцелевшие во время того воздушного боя, равно как и какие-либо записи.