Время одуванчиков - стр. 26
Степанов хмыкнул.
– Ну, мало ли какие придурки встречаются. Может, дед рецепт вечной молодости нарыл, который кому-то понадобился… Но уж больно орудие убийства необычное – у придурков таких не бывает. Мое предварительное мнение – Берсенев такой не один, это как минимум устойчивый круг общения с неизвестным количеством участников. В рамках которого происходит обмен информацией с неизвестной пока целью. И убийство – акт демонстративный, рассчитанный на резонанс среди круга общения. Это мои общие впечатления пока, никакой конкретики.
Майор помолчал, о чем-то размышляя.
– Ладно, я тебя понял. Завтра прямо с утра продолжаешь, в восемнадцать ноль-ноль докладываешь. По результатам примем решение, что будем делать дальше. Все, отдыхай.
Степанов поднялся на второй этаж и нашел свой номер. Всё как обычно. На полу дешевый линолеум, на стене овальное зеркало, узкий шкаф, две старые металлические кровати, низенькие тумбочки, чистое белье. Графин с водой и два стакана на круглом алюминиевом подносе. Куцые занавески на маленьком окне. Лампочка в патроне, висящая на проводе, вместо люстры. Но обстановка абсолютно не трогала Степанова. У него было одно желание – побыстрее принять горизонтальное положение.
Горячая вода в кране отсутствовала, но Степанов был рад и холодной, с удовольствием смыв всю пыль и грязь сегодняшнего дня. Потом неумело открыл одну банку пива и жадно отпил почти половину. Перочинным ножом нарезал ливерную колбасу и батон, сделал несколько бутербродов. И только собрался съесть один, в дверь деликатно постучали.
– Входите, не заперто, – крикнул он. Степанову уже было лень вставать.
В комнату заглянула администратор гостиницы.
– Извините, я буквально на секундочку. Хотела узнать, как вы устроились, все ли в порядке? Может нужно что-то?
Степанов улыбнулся.
– Входите, входите. Я как раз ужинать собрался. Хотите бутерброд?
Она даже руками замахала.
– Что вы, что вы, я уже поужинала, – но в комнату вошла.
Степанов вскочил, галантно подвинул стул и усадил ее за стол. Она немного смутилась, но он ободряюще улыбнулся.
– Я Саша, а вы?
– А меня зовут Юля, – улыбнулась она в ответ.
– Вот и прекрасно. Кстати, у вас очень приятные духи. – Степанов с энтузиазмом достал из портфеля еще одну банку пива. – Предлагаю выпить за знакомство. И не говорите, что вы на работе, вам нельзя…
– Но я действительно на работе…
Степанов засмеялся.
– И что? Мы же не водку собираемся распивать, а баночка пива весенним вечером еще никому не повредила.
Он дернул за кольцо на банке и, открыв ее, придвинул Юле.
– Вот, пожалуйста. Отличное немецкое, хоть и немного крепковатое на мой вкус. И бутербродик все-таки возьмите.
Юля застенчиво улыбнулась, но банку взяла и сделала глоток.
– Действительно, хорошее пиво. Я такое не пробовала. А колбаса ливерная?
– Ага. Не любите такую?
Юля покачала головой.
– Не, я иногда коту своему покупаю. А сама не люблю.
Степанов с аппетитом съел один бутерброд.
– А мне нравится. Знаете, как раз благодаря бутербродам с ливерной колбасой появился гимн пионерской организации. Помните – взвейтесь кострами, синие ночи…
Юля заинтересовано приподняла брови.
– Да? Интересно. Расскажите, пожалуйста, я не слышала эту историю…
Степанов поудобнее уселся на стуле.
– История действительно интересная. Двадцать второй год. Два друга – начинающий поэт и молодой композитор. Голодные и амбициозные. Крупская поручила им сочинить гимн пионерии. Времени в обрез, мыслей ноль. Фурманов даже предлагал им переделать какую-нибудь популярную песню.