Время не ждет (сборник) - стр. 55
Потом нас пригласили посмотреть домовый храм, его иконы. Несколько икон были действительно интересными, но не настолько, как я ожидал увидеть у почитателей старого обряда. Выяснилось, что несколько лет назад этот частный дом, перестроенный под храм, был ограблен неизвестными разбойниками. Вынесли несколько десятков икон, среди которых были и старинного письма. Вспоминал об этом старик с болью. Здесь же я впервые увидел «тощие» свечи. Это старинные пудовые восковые свечи, практически не зажигаемые на службах. И стоят они больше для украшения, зато и производят своими размерами колоссальное впечатление.
– Отец Лаврентий, а отец Александр привез вам с отцом Вениамином подарок. Вот, просим взглянуть. – И батюшка Нафанаил предложил мне самому достать книгу из пакета.
Когда старый священник взял книгу в руки, открыл ее и стал листать, то я увидел, как он весь внутренне подобрался и чуть дыша стал гладить ладонью по страницам, восстановленным древним реставратором. Он что-то говорил, но так тихо, что я ничего не расслышал. Хотел было переспросить, но потом догадался – человек разговаривал с книгой. Наконец он произнес:
– Эта книга будет одной из самых чудесных в нашей коллекции, посмотрите на эти страницы, с какой любовью наши предшественники их восстанавливали, как искусно проведена замена пришедших в негодность частей листа.
Все внимание протопопа переключилось на мою персону, уже мне, а не отцу Нафанаилу он стал рассказывать об иконах их храма, крещениях, венчаниях и еще много о чем, просто я уже всего не помню. Потом он расспрашивал меня о храме, в котором я служу, и обо мне самом.
– Отец Александр – миссионер нашего благочиния, – вставил мой друг.
И лица старообрядцев мгновенно изменились.
– Как – миссионер?! А почему же ты нам такую ценную книгу привез? Почему не обличаешь и не убеждаешь нас переходить в единоверчество?
Вопросы сыпались градом. Я помню, каким испытующим взглядом смотрел в ту минуту на меня диакон Вениамин.
На самом деле они недоумевали. В их понимании миссионер – это тот человек, который по своему положению обязан противостоять влиянию старообрядчества, а не дарить им такие подарки. Действительно, до революции все так и было, и миссионеров по епархиям назначали чаще всего именно для этой цели. Но сегодня-то уже все не так. И я стал объяснять, что нам со старообрядцами никак нельзя враждовать. А воюем мы все по старой памяти, продолжая видеть друг в друге противников, хотя давно уже стали естественными союзниками.
Общаясь со старообрядцами, я пришел к выводу, что, в отличие от них, мы живем уже иным мировосприятием, а они задержались в прошлом. Наши священники, еще недавно в большинстве своем не знающие веры, не видят в старообрядцах врагов, мы не помним времени противостояния с ними, тем более что в нем было больше политики, а не вероучительных расхождений.
Старообрядческое священство – а это все чаще потомственное священство – видит в нас только опасных «никониан». Так когда-то учили их деды и прадеды, так по инерции продолжают считать и их потомки.
Старообрядцы, как никто, чувствительны к любым недружественным в их адрес выпадам с нашей стороны, потому что продолжают их ждать, им даже становится неуютно, когда их нет. Ведь если есть гонения, то известно, как нужно на них реагировать. Понятно, кто есть враг, и отработана система противодействия, а когда нет нападок, то и ответная позиция становится непонятной, а это дезориентирует.