Время наступает - стр. 44
Все это утро Сусанна точно летала на крыльях, и едва рассказы о чудесах, которыми сопровождался отказ Даниила поклониться золотому идолу, достиг ворот Иштар, она почувствовала себя неожиданно счастливой. В первое мгновение девушка пыталась уверить себя, что ничего особенного не происходит, что причиной ее внезапной радости служит замечательная погода или тот чудесный, расшитый золотистыми лилиями и стеблями папируса каласирис[16] из тончайшего гамана,[17] который утром подарил ей отец. Этот ярко-красный наряд действительно очень шел к ее длинным, черным, как ночи над Закатным морем, волосам.
И все же мысли ее были далеко и от погоды, и от наряда. Вполуха она слушала рассказ Иезекии о том, как делают эту материю далеко-далеко на Востоке, из цветов, белых и легких, как облако, а затем везут туда, в далекую Элефантину, где до исхода из египетского плена жили их предки; как оттуда долгими караванными путями это платье, ставшее уже драгоценным, прибывает в Вечный город, именуемый Врата Бога, где у самых ворот расположена его лавка. Сусанна послушно кивала в ответ, как пристало воспитанной юной девице, но в душе ее светилось иное видение – мужчина с суровым обветренным лицом, тяжелыми бровями и длинной, тронутой сединой бородой. Она вспоминала, как вступился он за нее у стен царского дворца, как храбро бросился спасать Валтасара, спасать царя, едва не погубившего его. Ни в ком из тех, кого встречала в лавке и в доме отца, она не видела столько доблести, стойкости и мудрости, как в нем.
– …Так что теперь тебе будет, в чем нынче вечером встретить царевича. – Сусанна неожиданно вспыхнула, как будто Иезекия вдруг угадал ее сокровенную тайну, и с неумолимой ясностью осознала, что она, сама того не замечая, торопит минуты и часы в ожидании, когда Даниил ступит на порог их дома. – Он ведь точно обещал?
Увлеченный прожектами дальнего прицела, меняла не заметил смущения дочери.
– Если царские дела не задержат его, – едва смогла вымолвить Сусанна и, быстро поклонившись, поспешила скрыться в небольшом саду за домом.
Валтасар, могучий царь Вавилона, сын Набонида Благословенного, скособочившись, восседал на драгоценном троне и немо страдал от боли. Вчерашний пир с владыкой персов, пожалуй, чересчур затянулся. Вино и пиво были чересчур хмельными и ласки дев чересчур пылкими. Теперь все тело его будто разламывало на куски. Опершись головой на руку, он едва заметно массировал висок, стараясь, чтобы никто не увидел этого движения. Царевич Даниил и Верховный жрец Мардука сидели перед ним на низких табуреточках без спинок, дожидаясь, когда государь начнет говорить.
– Всем вам, конечно же, известно, – преодолевая боль, начал Валтасар, – что мы заключили союз с великим царем Киром. Полагаю, не стоит объяснять вам, что я нахожу союз этот, несомненно, выгодным для нас. С тех пор как отец мой проиграл злополучное сражение, у нас нет шанса сокрушить персов. Сейчас же мы вполне можем чувствовать себя в безопасности, а став плечом к плечу с этим величайшим, будем говорить правду, царем из ныне живущих, мы сможем разделить с ним как радость побед, так и выгоду военной добычи. Однако пред тем, как наше войско выступит в поход на Лидию, я хотел бы выслушать, какова воля богов, что предвещает нам грядущая война.