Время красного дракона - стр. 31
– Пей штрафную!
– Можно, разрешаю! – крякнул Придорогин.
– Нельзя, у меня дело, – отклонил фужер Аркадий Иванович.
– Отойдем в сторонку, – взял под локоть Порошина начальник НКВД, уводя своего заместителя в дальний угол сада, за кусты сирени.
– Докладывай, но коротко, по сути.
Порошин объяснил, что тайны с пропавшим трупом больше не существует. Но для формальности могилу придется вскрыть. Он пытался внушить своему начальнику, будто нет особой необходимости производить обыск в доме старика Меркульева. И для разрядки пересказал нелепицу, сочиненную бригадмильцем: о бочках с казачьим золотом, о кувшине с драгоценными камнями.
Придорогин присел на огуречную грядку, начал перематывать сбившуюся портянку. От грязной портянки веяло мерзопакостной вонью.
«У него лицо и шея – коричневые, руки – коричневые, а ноги – белые!» – отметил про себя Порошин.
Язык у Придорогина хмельно заплетался, но рассуждал он логично:
– Ты, Порошин, мальчишка! Чему тебя учили в Москве? Знамо, что никакого казачьего клада нет. Бочек, набитых золотом, не отыщем. А вот горшок с царскими золотыми червонцами может оказаться в могиле старухи. Несколько желтых монет мы у штрунди на базаре отобрали. И ошибку совершили, не обыскали притон. Обыск сделаем сегодня же. Но сначала поедем на кладбище, вскроем захоронение. Вот черт! Как я поведу машину? Я же надрызгался в стельку. Пьян – в дугу!
Из-за куста вышел Голубицкий, он слышал последние слова начальника милиции. И предложил свою помощь:
– Давайте, я поведу вашу эмку. Я же почти не пил.
– Разве ты водишь машину? – сунул наконец ногу в сапог Придорогин.
– Прокачу с ветерком.
– Но мы едем на кладбище, будем вскрывать могилу, – пояснил Порошин.
– Ну и что? Это даже интересно. Я буду у вас понятым, свидетелем.
– В могиле может оказаться фугас, мина, – начал Придорогин шутливо пугать Голубицкого.
– А я специалист и по взрывным устройствам, опыт по службе в армии.
Голос Придорогина становился все трезвее и резче:
– Эй, Функ! Поехали с нами на эксгумацию. Нам нужен врач.
– Но у меня другой профиль, Сан Николаич, – пытался отвертеться Функ.
– Сойдет и твой профиль! В машину – арш! А тебя, Порошин, мы забросим в горотдел. Ты привезешь на кладбище бригадмильцев и родственников старухи. На воронке приедешь.
– Вы куда? – спросил Завенягин идущих к машине Придорогина, Порошина, Голубицкого и Функа.
Начальник НКВД поправил портупею:
– У нас дело неотложное. Эй, прокурор! Хватит гулять-пиянствовать. Вставай, поехали с нами!
– В бой за родину – всегда готовы! – выпятил по-петушиному грудь Соронин.
На кладбище Придорогину с его командой пришлось болтаться без дела около двух часов. Не подъехал воронок с Порошиным, бригадмильцами, родственниками тайно похороненной старухи. Начальник НКВД ковырялся стеблем травинки в своих редких пожелтевших от курения зубах, бранился:
– Скоты! Ни на что не способны. Им не в милиции работать, а в гортопе. Гнать надо всех в шею!
– Может, машина сломалась? – предположил прокурор.
Действовал на нервы и доктор Функ. Молодой врач, а несознательный. Зудит: мол, я эксгумацию делать не стану! Да никакая эксгумация и не нужна, потребно подписать лишь протокол, что в гробу лежит мертвая старуха, останки трупа. Надо бы проверить этого Функа. Говорят, он дальний потомок какого-то художника – Рембрандта или Ренуара, кто их разберет? Инструкция к тому поступила: арестовать всех, кто имеет родственников за границей.