Время Энджи - стр. 6

– Эха.

– У?

– Мы собирались за головами.

– Угу.

– Ну.

– Что ну?

Фонарик Эгера остановился.

– Миша?

– Я тут.

– Что с картой?

Третий фонарик задёргался, освещая рюкзак. Перед ним появился блокнот с яркими пластиковыми страницами и черный фломастер.

– Готова.

– Отсюда пойдём? – спросил Никита.

Фонарики заметались по сторонам. Выхватили висящую на стене картину, глубокую царапину с острыми краями и затёртый желтый штамп «015А» на стене.

– Пятнашка, – удовлетворённо прошептал Эгер.

– Миша, отметь.

Зашелестели страницы, скрипнул фломастер.

– Идём направо, – объявил Никита.

Фонарики устремились в пыльный проход за покосившейся перекладиной. Шли только прямо, коридоров на станции было столько, что если заблудился – считай погиб.

– Как они тут жили? – шепотом спросил Эгер.

– У них здесь был свет, – отозвался Никита, – на стенах надписи. Ну и карты, наверное, хорошие, не самодельные.

Медленно продвигаясь по неизведанному коридору, фонарики то и дело разбегались по сторонам. Мимо проплывали жилые отсеки, но двери в них были открыты, а значит всё ценное разграблено. Ребята терпеливо и долго шли дальше, пока, наконец, не упёрлись в заваленную мусором стену.

– Черт, валим, быстро! – чуть не в голос выпалил Эгер, наскакивая на идущего следом Никиту.

– Там дверь, – остановил его Никита. – Закрытая.

– Ты дурак что ли? Это тупик! Услышат – нам крышка. Валим!

– Да стой ты, Эха, – хватая друга за рюкзак, выпалил Никита, – там дверь, понимаешь? Под завалом. И замок работает. Сейчас откроем!

Эгер направил фонарик в лицо друга, тот прикрылся ладонью, оставив между пальцами тонкую щелочку, в которой блестели глаза.

– Эха, не кипиши, – Никита постарался успокоить друга. – Давай послушаем. Тихо!

Все затаили дыхание. Для надёжности выключили свет. Минута абсолютной темноты и тишины. Никиту качнуло в сторону, и он прислонился к стене, чтобы не упасть. Шорох рукава показался безумным грохотом. Подождали, прислушались.

– Ладно, – прошептал Эгер, включая фонарик, – только быстро.

– Ага, – выдохнул Никита, – но вы мне поможете. Надо раскидать.

Стараясь не шуметь, они начали разбирать завал, за которым, у самой стены действительно пряталась дверь. Никита протёр рукавом небольшую выемку в стене, снял перчатку и приложил палец. Дверь мерзко пискнула. Этот неприятный звук показался самым громким на всей станции. Эгер едва слышно ругнулся. Фонарик Миши вздрогнул. Никита прикоснулся к выемке еще раз – тот же гаденький писк. Третий раз, четвертый, и наконец пятый: четыре раза замок пищал противно, но затем его ответ изменился – теперь это был густой утвердительный «пиу» с самым приятным для слуха тембром. После него дверь попыталась отъехать в сторону, но что-то ей помешало. Дрогнув и сердито погудев, она опять пропищала и затихла.

– Что за нафиг? – возмущенно прошептал Эгер.

Никита снова приложил палец. Четыре раза, «пиу», дверь гудела и не открывалась. Его бросило в жар.

– Ей что-то мешает, – произнёс Эгер, водя рукой по серой шершавой плоскости и присматриваясь. Он надавил, за дверью что-то скрипнуло.

– Ну-ка, – произнёс он азартно, – давай еще разок. Ей там что-то мешает.

Никита подышал на палец: четыре мерзких писка, один приятный, один недовольный. После этого он почувствовал, что обычный гул станции в ногах немного изменился. Сердце забилось чаще.