Время Энджи - стр. 2
– Да, – прервал его Ник.
– Вот, – кивнул Эха.
– Тритон – это сила, – мечтательно произнёс Ник.
– Да-а, – отозвался Эха.
– Будете перекусывать? – вступил в разговор третий фонарик. В его свете находился открытый рюкзак, из которого один за другим возникали небольшие бутерброды.
– Миша, – восторженным шепотом произнёс Эха, – ты красава!
Перекусив, они двинулись дальше. На возвышавшейся рядом с ними конусообразной конструкции погас едва заметный синий индикатор. Внутри её вершины что-то протяжно скрипнуло. Три пятна света сошлись на звук почти моментально.
– Каждый раз меня пугает… – прошептал Ник.
– И меня…
– Они, – кивнул Ник, – даже башню не смогли разобрать. Куда им до Тритона.
– Может, она им нужна.
– Была бы нужна, они бы не пробовали, а так вон… вся в царапинах. Стопудово хотели разобрать, только не смогли.
– А там наверняка голова, – мечтательно прошептал Ник.
– То-то и оно, – вздохнул Эха.
– Пошли уже, – перебил их третий фонарик, убирая свет с затихшей башни.
Коридоры Энджи делились на три типа: узкие вертикальные – для обслуживающих механизмов, широкие горизонтальные – для людей, магистральные – для машин. Последние представляли из себя широкие и высокие туннели, в которых можно было найти останки древних роботов. Обезглавленных, конечно, но всё равно впечатляюще больших и загадочных.
Одним из таких был Тритон. Разумеется, о том, чтобы выковырять из него голову никто и подумать не смел – робот был включен и двигался. Он переставлял свои тяжелые ноги, поднимал массивную грудь и сопел, прогоняя воздух через встроенную систему вентиляции. Бронированная чешуя на его огромном длинном туловище мерцала и переливалась загадочным зеленым светом. Всё это приводило мальчишек в состояние восторга, близкого к помешательству.
Затем выяснилось, что на Тритона можно не только смотреть. Им управлял достаточно мощный разум. Робот много знал, всё помнил, и был очень старым. Старше любого из дедушек, и мудрее всех взрослых вместе взятых. Ребята поклялись друг перед другом ни за что на свете никому об этом не рассказывать. Эта клятва была скреплена кровью, и не нарушалась уже несколько лет.
Наконец, они вышли к лифту. На нём надо было довольно долго и далеко спускаться. Так далеко, что в ушах что-то выпрямлялось и щелкало. Потом еще коридор, темнота и красные маркеры, но самое страшное – этот лифт. Если его не сломали, а оставили работать, значит это кому-то было нужно. Кто-то, значит, им еще пользовался. И с этим «кто-то» совсем не хотелось встречаться.
За лифтом у Эхи выключился фонарик – в нём стояла улучшенная голова от чайника и фонарик срабатывал сам, когда света вокруг становилось достаточно много. Магистральный туннель в этом месте был завален обломками и мусором. Тритон умел маскироваться в этом хламе так, что разглядеть его среди старого пластика и разноцветного лома было непросто. Но мальчишки знали куда идти – огромный робот уже очень долго не менял своего положения – экономил батарею. Они пробрались за кучу пустых контейнеров, обошли дырявую цистерну, пересекли поляну рваных скафандров, и, подобравшись к остову сгоревшего двухэтажного транспорта, копоть на котором была такой старой, что приобрела желтовато-коричневый оттенок, увидели заветную зеленоватую чешую. Это была нога Тритона. В ней находился интерфейс, напоминавший человеческое лицо. Правда, кожа на этом лице закостенела и потрескалась, губы не шевелились, нос отвалился, один глаз не двигался, а голосовые связки работали так плохо, что уже не передавали ни эмоций, ни артикуляции. Речь Тритона была монотонна и походила на болезненный хрип. Он несколько раз упоминал какой-то визор, через который было бы удобней общаться, но ребята не поняли, о чем речь.