Время Энджи - стр. 13
– Вот, – наконец произнёс он, выставляя вперёд фонарик, – я же говорил.
– Да, – согласился Эгер, – люди не живут так долго.
– А ты яма, яма… где мои пуговицы… Вот!
Перед ними лежало мёртвое тело. Такое старое и кривое, что походило на грязный истоптанный ковёр размером с небольшую вытянутую лужу. Даже череп успел каким-то образом сплющится, хотя в свете фонарика всё обычно кажется выпуклей, чем на самом деле.
– Это, походу, всё, что они нам типа оставили, – сказал Эгер, обводя лучом света окружавшие их стены.
Никита присел, всматриваясь. На мертвеце была одежда: серый комбинезон с капюшоном, останки ботинок, у которых один пластик разложился, а другой нет, и пояс. Никита протянул к нему руку и провёл пальцем по небольшому углублению.
– Ник, да ладно, – хмыкнул Эгер, – такой шмот… даже псевды не берут. Нам он точно не нужен.
– Эха, – отозвался Никита, – тут что-то есть.
– Ядовитый пластик, больше ничего, – Эгер переместился в другую комнату, его шепот отражался низким звоном от металлических стен. – Совсем ничего не оставили, гады. Даже лампочки как-то стырили. Ник, прикинь? Даже лампочки.
В комнате что-то ухнуло. Никита вздрогнул.
– Это я, всё нормально, – донеслось следом.
Оба застыли, прислушались – тихо. Никита поскрёб пыль на ремне. Это была тяжелая металлическая пыль, цепкая и неподатливая. Её нельзя было сдуть или смахнуть, но можно было собрать достаточно сильным магнитом.
– Эха, ты взял этот свой… отталкиватель? – спросил Никита.
С лёгким топотом из соседней комнаты вернулось пятно света, раздалось сопение, щелчок рюкзачного фастекса, шелест.
– Держи!
– Хотя нет, – неуверенно произнёс Никита, – мне кажется, ему это повредит.
– Да брось, Ник, ему уже ничего не повредит. Или ты собрался его на стену повесить? Мне кажется, твоя мама…
– Поясу, – перебил его Никита.
– Чо, – крякнул Эгер. – Поясу? Какому поясу?
Никита стал осторожно очищать пряжку. Тонкий слой слежавшейся вековой пыли покрывал весь труп, словно глазурь, сглаживая неровности и придавая ему неестественный, немного комичный вид, похожий на уродливый барельеф. Пыль не поддавалась. Никите с трудом удалось освободить от неё небольшой прямоугольный участок на животе мертвеца, где мальчишки увидели контрастную закорючку.
– Где-то я это уже видел, – произнёс Эгер, почесывая живот под скафандром.
– Я тоже, – кивнул Никита, – не помню только где.
Закорючка была сложной, похожей на две или три сцепившиеся в объятиях незнакомые буквы. Никита вынул из кармана небольшой ножичек и попробовал подковырнуть пояс. Ножичек выгнулся дугой.
– Сломаешь, – прокомментировал Эгер.
– Как бы его забрать? – отводя ножик, задумался Ник.
– Нафига он тебе сдался?
– Мне кажется, это… ну… что-то необычное.
– Кажется… – нахмурился Эгер, – опять тебе что-то кажется?
– Да, вот смотри, – Никита провёл ножиком в сторону от расчищенного прямоугольника, – от него расходятся какие-то полоски… вот сюда, сюда… к плечам, вниз… видишь?
– Нет, – честно ответил Эгер.
– Блин, ну вот же, – Никита процарапал в пыли расходящиеся от пояса лучи.
Друг приблизился к трупу вместе с фонариком:
– Ну… может и есть чего-то. Только не снять… там всё так въелось. Ты же не собираешься его снимать, Ник? – с опаской спросил он.
– Нет, конечно, – успокоил Никита.
– Ну и всё, пойдём тогда, покажем Тритону шар… ну, и пуговицы с загогулиной.