Врачебная тайна. Шанс на счастье - стр. 10

Твою мать.

Твою мать!!

А-а-а!!!

Марьям не способна оперировать без предварительной подготовки, она совершенно и абсолютно непрофессиональна! Рузанова едва справляется, когда есть четкий план операции и всегда лажает, если хоть что-то идет не так. А здесь экстренные! Здесь времени думать нет ни секунды!

Мы пулей вылетаем из ординаторской, моментально забываем про усталость и сон. Нас ждет долгая и напряженная работа, а уж после всего отдохнем.

– Звони парням, – сухо произносит Сергей нажимая на кнопку лифта. С этой части здания проще спуститься вниз именно на нем.

– Они не смогут приехать, – озвучиваю суровую правду. – У них у каждого на личном завал.

Даже Аля не станет дергать парней, настолько у них все серьезно. А вот примчаться сама сможет, да и как минимум Игнатова пришлет.

– Кирюха и Изольда Альбертовна максимум, на кого можем рассчитывать, – обрисовываю неприглядную картину.

– Аля не в городе, – добивает новостями Карпов. – Пока доберется, Рузанова уж половину народа погубит.

– Игнатов отписался, что тоже уехал, – читаю сообщение. Настроение падает все ниже.

– Хреново, – озабоченно произносит Серега.

– Да не то слово, – тяжко подмечаю я.

Если сейчас не произойдет чудо и не приедет кто-то из нормальных хирургов, то у попавших к нам пациентов и без того невысокие шансы, уменьшаются прямо на глазах.

Приезжает лифт, мы в тяжелом молчании заходим в него. Спускаемся.

– Я Ланскому позвоню, – решаю наконец, когда мы выходим.

Другого выхода все равно нет и помощи больше ждать неоткуда. А спокойно смотреть, как Марьям гробит людей, я не смогу.

– Дмитрию Владимировичу? – удивляется Карпов.

Он замедляет шаг, останавливается и разворачивается ко мне лицом.

– Ты и с ним знаком? – в шоке смотрит на меня.

– Мы начинали вместе, – поясняю спокойно.

– Охренеть! – кидает в мою сторону красноречивый взгляд и заворачивает в приемное. Там гомон и гвалт.

Я останавливаюсь перед входом в отделение, пишу старому другу сообщение с просьбой срочно приехать и только после этого выдвигаюсь вперед.

Переступаю порог и… все эмоции исчезают. Смотрю на открывающуюся передо мной картину с холодной головой.

Приемное забито людьми. Не протолкнуться!

Тех, кто может подождать, просят отойти в сторону, к сожалению, помощь им сейчас никто не сможет оказать. Игнорируя стоны и слезы, пытаюсь оценить обстановку. Вдруг взгляд цепляется за стоящего напротив пустующего сестринского поста сотрудника “Скорой”.

Рядом с мужчиной на каталке лежит ребенок, по внешнему виду которого сразу понятно – помощь очень сильно нужна. Направляюсь прямиком к нему.

– Что тут у вас? – спрашиваю, всматриваясь в пострадавшего.

– Мальчик. Пять лет. Тупая травма живота, – поясняет сотрудник “Скорой”.

Он протягивает мне планшет, я мельком пробегаю по тому, что было сделано в отношении ребенка.

– Обо что ударился? – спрашиваю у стоящего рядом со мной мужчины. Больше никого с мальчиком нет.

– О подлокотник, – говорит осудительно.

– Не был пристегнут? – уточняю. Ситуация ухудшается прямо на глазах.

– Да, – подтверждает мои опасения.

– Где родственники? – спрашиваю единственное, что меня сейчас волнует. Если моя догадка подтвердится, то у мальчишки шансы на выживание тают на глазах.

– Без понятия, – пожимает плечами. – Он был с водителем, тот без сознания. Тяжелый. Его в “девятую” повезли.