Возвращение в Оксфорд - стр. 33

. Однажды взятая нота звенела на устах каждого оратора и в ушах каждого слушателя. И отчет о прошедшем учебном годе, представленный ректором, не прозвучал диссонансом – все эти назначения, степени, стипендии были домашними, бытовыми деталями, без которых сообщество не смогло бы существовать. В блеске торжественной встречи выпускников каждый осознавал, что он – славного града житель[46]. Может быть, старого и старомодного, с неудобными зданиями и узкими улицами, где пешеходы глупо бранятся о праве прохода[47], но стоит этот град на священных холмах[48], и шпили его упираются в небо.

Гарриет уходила из трапезной в приподнятом настроении, к тому же выяснилось, что она приглашена на кофе к декану.

Она приняла приглашение, предварительно убедившись, что Мэри Стоукс не претендует на ее общество – врач велел ей рано ложиться. Гарриет отправилась в Новый двор и постучала в дверь мисс Мартин. В гостиной она обнаружила Бетти Армстронг, Фиби Такер, мисс де Вайн, мисс Стивенс (казначея), еще одного члена колледжа по имени мисс Бартон и нескольких выпускников, которые окончили колледж раньше ее. Декан, разливая кофе, весело помахала ей рукой:

– Проходите! Здесь настоящий кофе. А с кофе в трапезной ничего нельзя сделать, Стив?

– Разве только создать специальный фонд, – сказала мисс Стивенс. – Вы, верно, не пытались посчитать, сколько стоит напоить двести человек первоклассным кофе.

– Да, понимаю, – отозвалась мисс Мартин. – Так утомительна эта жалкая бедность. Я, пожалуй, скажу про это Флакетт. Помните Флакетт – богатую девушку со странностями? Была на вашем курсе, мисс Фортескью. Она только что ходила за мной по пятам – хотела передать в дар колледжу аквариум с тропическими рыбками. Говорила, что они оживят естественнонаучную аудиторию.

– Если бы рыбки оживили еще и лекторов, – ответила мисс Фортескью, – это было бы совсем неплохо. Лекции мисс Гильярд по конституционному развитию были в наши дни просто пыткой.

– О боже! Это конституционное развитие! Ох, ведь оно и до сих пор читается – каждый год она начинает примерно с тридцатью слушателями, а к концу остаются только два-три прилежных темнокожих студента[49], которые записывают в тетрадочку каждую ее фразу. Те же лекции, слово в слово, – никаким рыбкам не под силу их оживить. Ну вот, а я ей говорю: “Это очень мило с вашей стороны, мисс Флакетт, но не думаю, что рыбки тут приживутся. Им ведь нужна специальная система обогрева, верно? И это лишняя работа садовникам”. У нее был такой разочарованный вид, что я отправила ее к казначею.

– Ну что ж, – сказала мисс Стивенс, – я поговорю с Флакетт и предложу ей создать кофейный фонд.

– Это было бы куда полезнее рыбок, – согласилась декан. – Боюсь, порой мы воспитываем в своих стенах странных личностей. Хотя вы знаете, Флакетт – уникальный специалист по жизненному циклу печеночного сосальщика[50]. Кто-нибудь хочет бенедиктину[51] к кофе? Давайте-ка, мисс Вэйн. Алкоголь развязывает язык, а мы хотим узнать побольше о вашем новом детективе.

Гарриет кратко описала сюжет, над которым работала.

– Простите за прямоту, мисс Вэйн, – сказала мисс Бартон, подаваясь вперед, – но странно, что после всего, что вы пережили, вас тянет писать книги подобного рода.

На лице декана отразилась тревога.