Возвращение снежной совы - стр. 13
Решила, что буду решать проблемы по мере их поступления. Для начала: добраться домой и переодеться. А потом уже пойти на прием к губернатору, чтобы объявить о том, что я вернулась, и заявить права на наследство, в которое я как бы уже вступила, но все же формально не могла пользоваться. Если понадобится — подам в суд. Вообще не понимаю, почему согласилась с таким странным решением: сослать меня в пансионат до достижения совершеннолетия. Наверное, была слишком расстроена смертью дедушки, чтобы предпринимать какие-то шаги. Зато теперь я чувствовала решительность. Энергия била ключом. Я жаждала действовать. Забрать свое себе. Никто не сможет отобрать у меня наследство! Истинно говорят: все, что нас не убивает, делает сильнее. Последние события в жизни закалили характер. Теперь я уже не та скромная девочка, которая предпочитала проводить дни в библиотеке. Теперь я — Августа Констатинона Савина — владелица одного из крупнейших производств по переработке сахарной свеклы в Северо-Западном крае Российской Империи. И нужно вести себя соответственно.
Мы с Тосей ехали молча. Она то и дело поглядывала на мое сосредоточенное лицо, но не решалась заговорить. За это я была ей благодарна. Требовалось о многом подумать. Настроиться на нужный лад.
Сердце забилось чаще, когда я увидела дом, где выросла. Теперь уж я не собиралась ни от кого прятаться. Алексей спрыгнул с козел и открыл дверцу ландо. Он подал руку сперва мне, затем Антонине. Я на миг замерла перед входом и сделала глубокий вдох. Дом, милый дом. Из калитки выбежал мальчишка, сын тетки Марьи, нашей кухарки. Он сначала побледнел, а потом закричал:
— Августа Константиновна! Вы вернулись!
Даже не стала скрывать рвущуюся наружу улыбку.
— Да, Андрюша, я вернулась! Открывай ворота! — с чувством резанула воздух ребром ладони сверху вниз.
Паренек поторопился исполнить приказ.
— Заведи повозку да распряги лошадей, — кинула я ему все еще с улыбкой, заходя в дом.
На шум уже спешила Агафья. Она с переполошенным видом выглянула на крыльцо, кутаясь в серый шерстяной платок.
— Матерь Божья, Августушка!
С резвостью, совершенно не соответствующей ее возрасту, старушка, перепрыгивая через ступеньки, поспешила ко мне. Я, зная о ее больных коленях, кинулась навстречу.
— Нянюшка! Как же я соскучилась!
Женщина обняла меня крепко-крепко и разрыдалась.
— Уж я думала, все… Не увижу вас больше!
Я и сама еле сдерживала слезы. Краем глаза увидела, что Леша и Тося смотрят на нас с совершенно одинаковыми выражениями лиц, на которых отчетливо читалась растерянность. Все, Августа, соберись. Не время распускать сопли. Дел еще очень и очень много.
— Ну, полно, полно. Я вернулась и больше никуда деваться не собираюсь, — поспешила заверить кормилицу я.
— Можно помирать спокойно, — вздохнула та.
— Эй! Агафья Никифоровна! — притворно строго прикрикнула я. — Никаких мыслей о смерти! Ты еще моих детишек нянчить будешь, понятно?
Та засмеялась сквозь слезы и, отстранившись, принялась вытирать щеки.
— Ну, пойдем в дом! — скомандовала я. — А то совсем замерзнем ведь.
Няня будто о чем-то вспомнила и, понизив голос, затараторила:
— Ой, Августушка, так у нас так этот… управляющий. В кабинете Петра Дмитрича кофий попивает.
— Ой, как замечательно-о-о, — протянула я, чуть ли не потирая руки. Не придется идти к губернатору, чтобы выяснить имя этого господина. Сейчас сама обо всем узнаю.