Возвращение Пилота. Старатель - стр. 20
Больно было – жуть.
Тварь, уперевшись всеми четырьмя лапами в землю, рыча, мотала головой, разрывая клыками мою плоть.
В принципе, я бы мог собой гордиться – рыча от боли едва ли не громче неё, я таки сумел заменить магазин, а затем, передёрнув затвор, всадить все пули в её спину, практически изрешетив злобную псину.
Но, торжествовать победу было рано. Кровь хлестала так, что и не надо было быть врачом, чтобы вынести фатальный вердикт. Сжимаю зубы и качаясь, стараясь не обращать внимание на круги перед глазами, бреду к Куполу.
Там люди – дойду, помогут, не бросят же своего?
Границу Купола я переполз, подтягиваясь на руках и не имея сил встать.
Переполз, а затем, приподняв ствол, жму спуск, спеша выстрелом позвать помощь.
Щёлк!
Боёк сухо стучит о капсюль, но тот не обращает внимания на этот зов.
Осечка?! Чёрт! Рафик же говорил – под Куполом оружие не работает!
Пытаюсь передёрнуть затвор, но сил нет, да и руки, перемазанные кровью, скользят по затворной раме.
Всё.
Резко потяжелевший пистолет выскальзывает из ослабевших пальцев, а я, привалившись плечами к стене дома, начинаю плавное скольжение в черноту, ту самую, что дарит отдых и покой всем, достигшим своего срока.
Несильный пинок в бок отбрасывает меня от той заветной грани, а затем кто-то, не церемонясь и не обращая внимания на мой вскрик, резко дёргает пылающую огнём ногу.
– Эк тебя. – Всё тот же неизвестный, сильно хриплым голосом, констатирует моё состояние, отчего я, всем существом протестуя против насилия, не дающего мне насладиться вечным покоем, пытаюсь разлепить налитые свинцом веки.
– А аптечки что? Забыл? Эх… Ну, молодёжь, ну вы даёте.
Ногу заливает чем-то, по холоду сравнимым лишь с жидким гелием. Морозная волна, сотрясая тело дрожью, прокатывается во мне накрывая с головой, а когда она исчезает, пройдя сквозь всего меня насквозь, я разлепляю веки, чувствуя себя заново родившимся.
У моей ноги, прижимая к ней небольшую зелёную коробочку, сидит на корточках мужчина лет тридцати, весь заросший рыжей бородой.
– Очухался, – всё так же хрипло басит он, и в бороде прорезается щель улыбки: – Чего ты на собак, да без аптечки попёрся? – Говоря это он убирает коробочку от моей ноги, прищёлкивая её к поясу, а затем, оттянув левый рукав, вглядывается в небольшой продолговатый экран, удерживаемый на руке парой ремней выше запястья.
– Во… Семьдесят три процента на тебя ушло, – смотрит он на меня, продолжая улыбаться: – Лихо тебя порвали. Ещё б немного и всё, амба! На ресалку б ушёл.
– Спасибо, – оттолкнувшись руками от земли, усаживаюсь, привалившись спиной к стене.
– А ты чего это? – Бородатый тычет пальцем в мою левую руку: – Ну, без КПК?
– Без чего?
– Ну этого, – он, несколько раз взмахивает левой рукой, где экран и видя моё непонимание, поясняет: – Этот, ну компуктер переносной. Зачем снял?
– Ка-Пэ-Ка? Нет его у меня. Ты это скажи – я тебе, за лечение, сколько должен? Денег у меня немного, сую руку в карман нашаривая монеты, но хоть что-то.
– Деньги? Забудь, – отмахивается он: – Копейки. Я вот только с кабанов иду, – хлопает он рукой по объёмистому рюкзаку, стоящему рядом: – Клыков набил, сердец – ща Рафика удар хватит, когда я всё вывалю.
– Удачно поохотился? – Раздвинув обрывки брюк комбеза изучаю ногу в месте укуса.