Возвращение Орла. Том 1 - стр. 76

невидимо фонила на округу, сам берег стал как будто другим – так преображается надолго брошенный дом с появлением в нём доброго жильца, и дело не только в наведённом порядке и блеске освобождённых от ставней и вымытых окон – дыхание! У неживого дома появляется общее с появившимся человеком дыхание, половые плахи, потолочные матицы и все полторы дюжины венцов как будто вспоминают, что настроены в резонанс, и от одного доброго взгляда изнутри себя на себя, как от касания струн смычком, начинают звучать… дышать! Правда, и на смычке должен быть не чёрный волос, а светлый – белый, серый или соловый… Берег задышал.

Поручик после критического осмотра автотехники (оказалось, Капитан от самого НИИПа гнал свой «запор» на ручном тормозе – о чём думал?!) стаскивал теперь в кучу, на дрова, разный деревянный мусор, которого было полно в черёмухо-ивовых зарослях, работавших в половодье как фильтр для всего плывущего. Аркадий сидел на надутом уже «Нырке», разбирал сеть, гнившую в мешке с осени, и тихо матерился: тридцатиметровая капроновая тридцатка-трёхстенка мстила за неуважительное к себе отношение, Аркадий ругал не её, себя, задача сейчас была не по силам, тут и трезвому непросто… засунул сеть обратно в мешок, поморщился – воняет. А вот новенький двадцатипятиметровый бредень, купленный в жилинском райпо накануне на общие деньги, дался легко, новьё, одно слово, десять минут – и с шестерёнкой в мотне и привязанными колами по краям крыльев он уже лежал вдоль берега, готовый выцеживать беременную плотву! Отдельно просмотрел удочки – утром в бой!

Виночерпий чуть в стороне рыл яму для фляги. Он долго выбирал место, отсчитывая шаги, приглядываясь, даже начиная копать, отступался, снова и снова ходил вдоль и поперёк косы, останавливался, как бы прислушиваясь к какому-то внутреннему подсказчику, и, наконец, выбрал, как в таких случаях и бывает, самое неудачное: на виду, на вершинке венчающего косу холмика, лучше бы в низинке, прохладнее, под ивами – опять же для конспирации, но советовать Виночерпию никто не посмел: всё, в чём был градус, Винч мог пристроить и обустроить лучше, значит, был резон, на вершинке… может просто ему тут копать легче?

…Копать было не легче, Винч и сам удивился своему выбору, но и он, как ребята ему, доверял кому-то внутри себя, подтолкнувшему: зарывай здесь.

Около горевшего костра на надувном матрасе – позаботились! – спал Николаич, но и у него, спящего, лицо улыбалось, и это помогало общему делу.

– Вася был? – Африкой рулила не забота, а любопытство: дошёл мордвин после того, как приложился к его фляжке?

– Недолго.

– Понятно. Сам пошёл?

– Да где… Шага ступить не мог, да ещё курица.

– Что – курица?

– Поручик ему к ремню курицу эту привязал, чтоб не напоминала, да низко, по коленям бьёт, в ногах путается… до дороги довели, а там уж…

– На тот берег, смотри, тоже рыбаки приехали, – Аркадий указывал на белую «восьмёрку», остановившуюся прямо против них на другом берегу.

– Рыбак рыбака… – съязвил по-доброму Семён. – Скажи лучше, куда Орёл делся?

– Улетел, – незлобно, Виночерпий.

– Утопили, – раздражённо, Аркадий.

– Замуровали, – спокойно, Капитан.

То есть, расшифровал Семён, Виночерпий налил ему, полумёртвому, Аркадий таскал его, побитого в кювете и дорассыпавшегося после пятидесяти грамм анестезии, к воде смывать кровь и грязь, и вместе с Капитаном отволокли его, полуживого, в маленькую брезентовую двухместную, «хозяйственную», наполовину заваленную вещами, но для сна одного или двух человек вполне пригодную палатку.