Возвращение из Мексики - стр. 17
– Надо бы заменить… – неуверенно проговорил Якут. – Но где взять время? Поэтому давай, заклей эту трещину скотчем – и можешь замазывать.
Замуровывая треснувшую трубу в стену, я представлял, как через пару месяцев штукатурка набухнет водой и из стены забьет «Кастальский ключ». Однако жалости к владельцу апартаментов не испытывал. С какой стати? Я чувствовал себя жертвой экономической разрухи, хозяин же, говорили, неплохо хапнул во время перераспределения собственности, откуда и квартирка в сталинском доме в полторы сотни квадратов…
Когда я, собравшись домой, вскинул на плечо сумку, раздалось предательское звяканье. Якут сделал стойку.
– А что это у тебя звенит? – спросил он вкрадчиво. – Пиво?
– Кагор, – честно ответил я.
– Да ну? – не поверил прораб.
– Точно, я его в церковь несу, продавать.
– В церковь, значит… – Якут что-то мысленно прикинул, после чего радостно заявил:
– Так ведь сейчас пост! А значит, твои церковники подождут еще пару недель! В общем, давай, наливай!
К счастью, Якут плохо переносил сладкое, поэтому ограничились распитием одной бутылки из трех. Продолжили на улице, пивом, и, когда прораб расслабился, я закинул удочку насчет завтрашнего дня.
– Мне на пресс-конференцию надо. Хочу Умберто Эко послушать.
– Кого-кого?!
– Одного итальянца знаменитого.
Якут горестно махнул рукой.
– Итальянцев все хотят слушать, а кто будет слушать Якута?! Я же говорю: времени, блин, в обрез! Заканчивать надо с этой хатой, а то скоро все сыпаться начнет!
Когда я купил еще по кружке, Якут вспомнил, что у него есть домашние дела. А значит, хата вполне может подождать до послезавтра.
Пресс-конференция была намечена на вторую половину дня, первую же я посвятил делам коммерческим. Опыт говорил: любой бизнес заканчивался для меня плачевно, госпожа удача воротила нос от моих поползновений огрести маржу на купле-продаже. Но тут вроде как не я, а Мосина была инициатором коммерции. На всякий случай я поставил инициатора в известность, мол, «иду на вы», услышал в телефонной трубке бодрое: «С богом!», после чего отправился в Спасо-Преображенский собор.
Первой преградой оказался церковный порог. Я не бог весть какой православный, но входить в церковь с прагматической целью впарить две фуры кагора не позволяло генетическое уважение к крестам на куполах. Перед глазами встала картина: «Изгнание торгующих из храма», и я в смущении остановился перед колоннадой. Служителей культа не было видно, пришлось обращаться к церковным нищим.
– Служебный вход? – удивился некто одноглазый. – Так откуда ж в храме – служебный вход?! Тут все входы для верующих, а ты, мил человек…
Я понял свою промашку и тут же опустил в шапки каждому из трех сидящих на паперти.
– Есть вход, – объяснила пожилая нищенка, – вон там. Надо в подвал спуститься, где у них хозяйственная часть. Только смотри, они ребята суровые…
– Ага, – добавил третий попрошайка. – Гоняют нас – со страшной силой!
Спускаться в подвал сразу расхотелось. Но и позорно сбежать, когда вожделенная прибыль была так близко…
В длинном, уходящем вдаль подвальном коридоре было пусто. Плитка на полу, белый кафель на стенах – это напоминало коридор больницы, сходству мешали разве что прикрытые брезентом штабеля вдоль стен. Приоткрыв брезент, я обнаружил ящики с пустой стеклотарой, на которой красовалась одна и та же надпись: «Кагор “Чумай”». Мелькнуло: «Верной дорогой идете, товарищи!» – после чего я двинулся вглубь, где слышались приглушенные голоса.