Возрождённая - стр. 39

– То есть, государство в государстве?

– Что-то типа того.

– И все, кто там находится, неприкосновенны даже для моей матери?

– Да.

– Но что она с этого имеет?

– Во-первых, таким образом она в зачатке убивает любые мысли о революции. Если ты чем-то недоволен – уезжай и живи по своим законам. Во-вторых, та земля – одна из самых плодородных, а люди, живущие на ней, ее возделывают и, помимо себя, кормят еще и остальных жителей Трезура. Поставляют свежие овощи и фрукты. При этом из казны не идёт ничего, чтобы оплатить полученное.

– То есть, люди откупаются продуктами за свою свободу?

Мужчина кивнул.

– А в-третьих?

Асмодей задумчиво потер подбородок:

– А в-третьих, это немного успокаивает ее совесть. После того, что она творит, ей это просто необходимо.

Я непроизвольно вздрогнула, вспоминая увиденных в лаборатории монстров.

– Зачем она это делает?

– Ты спрашиваешь про метаморфозы?

– Да.

Асмодей задумался на несколько секунд, а после ответил вопросом на вопрос:

– Ты знаешь, что у нее на уме?

– Нет.

– Вот и я не знаю, – устало произнес он.

– Но ты так долго находился с ней рядом...

– Прости, Мира, я не ученый, я солдат, и у меня другие обязанности. – Асмодей усмехнулся и послал мне соблазнительную улыбку.

– Не выйдет. От твоей улыбки меня только бросает в дрожь.

– Может, этого я и добивался, – рассмеялся он, заставив заплясать вокруг своих глаз маленькие морщинки и, тем самым, вынудив меня улыбнуться ему в ответ.

– Ага, знаю я, что у вас, мужчин, на уме!

– Поделишься?

Я не удержалась и запустила в Асмодея огрызком яблока. «И почему на моем пути вечно попадаются самонадеянные говнюки?!» – мысленно поинтересовалась я у потолка, получив яблочный огрызок обратно.

– Фу, как некрасиво! – выпутав его из своих волос, я серьезно посмотрела на Асмодея, провела большим пальцем по шее, намекая, что ему пришёл конец, и многозначительно повела бровями. В ответ получила громкий раскатистый смех. Даже Марук не удержалась и тихо засмеялась в подушку.

Когда напряжение спало и веселье немного поутихло, я спросила:

– Асмодей, с чего ты взял, что Айвену остановит ее собственный закон о неприкосновенности и она меня не схватит после того, когда я пересеку Пепельное море?

– Потому, что единственное, что Айве чтит и чем гордится, это ее слово. Законы, которые она издала с самого начала, ни разу не менялись. Любой человек, гонимый правительством, людьми, да не важно, кем, оказавшись за Пепельным морем, становится свободным – до тех пор, пока не решится вернуться обратно.

– О-о-о, ясно. Это что-то типа свободной зоны для убийц, наркоманов и прочего сброда. Чудесней не придумаешь!

– Ошибаешься. Ты сама недавно была на арене. Видела ли ты среди обвиняемых моральных уродов, маньяков или извращенцев?

Я покачала головой:

– Нет. Хотя там был один парень, приговоренный за изнасилование.

– Недоказанное изнасилование, – поправил Асмодей.

– Значит, в тех землях ищут прибежища несправедливо осужденные?

– Отчасти да.

– Асмодей, возможно, территория там большая, но вряд ли она вместит всех желающих.

– В этом ты права. Прежде, чем тебе разрешат остаться, ты должна пройти отбор.

– Отбор? – насторожилась я.

– Ты должна доказать им, что ты достойный человек, который может принести пользу их земле, что в тебе нет корысти, зависти или злости, что ты пришла к ним с миром, просить пристанища с открытым сердцем…