Возможность острова - стр. 2
Я – это синтез наших неудач; но синтез частичный. Бойтесь моего слова.
Эта книга написана во имя созидания и назидания Грядущих. Вот что удалось сделать людям, скажут они. Это больше, чем ничто; это меньше, чем все; перед нами промежуточное творение – интермедия.
Мария22, если она существует, женщина ровно в той же степени, в какой я мужчина, – в степени весьма ограниченной и неочевидной.
Мой отрезок пути также подходит к концу.
Никто не станет современником рождения Духа, только Грядущие; но Грядущие – не Живые Существа в нашем понимании. Бойтесь моего слова.
Часть первая
Комментарий Даниеля24
Даниель1,1
А что делает крыса, когда просыпается? Принюхивается.
Жан-Дидье, биолог
Я как сейчас помню минуты, когда впервые почувствовал в себе призвание комического актёра. Мне тогда было семнадцать, и я довольно уныло проводил август в одном турецком пансионе «все включено»; впрочем, с тех пор я больше не ездил на каникулы с предками. Моя сестрица, тринадцатилетняя вертихвостка, как раз начинала заводить всех мужиков. Дело происходило за завтраком: как всегда, выстроилась очередь за яйцами, до которых курортники почему-то особенно охочи. Рядом со мной стояла пожилая англичанка – сухопарая, злая, из той породы, что будет живьем свежевать лису, чтобы украсить свою living-room[1]; она уже набрала полный поднос яиц и теперь ничтоже сумняшеся захапала последние три сосиски, ещё остававшиеся на жестяном блюде. Время – без пяти одиннадцать, завтрак заканчивался, нечего было и мечтать, чтобы принесли новое блюдо сосисок. Стоявший за нею немец остолбенел: вилка, уже нацеленная в сосиску, застыла на полдороге, лицо побагровело от возмущения. Немец был огромный, настоящий великан под два метра и весом центнера полтора, не меньше. На какой-то миг мне показалось, что сейчас он вонзит свою вилку в глаз восьмидесятилетней старухе или схватит ее за горло и размозжит ей голову о стойку с горячим. А та как ни в чем не бывало в своем бессознательном старческом эгоизме уже резво семенила к столику. Немец взял себя в руки – я чувствовал, что ему пришлось сделать над собой огромное усилие, но мало-помалу его лицо разгладилось, и он, без сосисок, печально поплелся к своим сородичам. Из этого инцидента я сделал маленький скетч о кровавом бунте в курортном пансионе, вспыхнувшем из-за мелких нарушений формулы «все включено» – нехватки сосисок за завтраком и доплаты за мини-гольф, – и тогда же показал его на вечере под названием «Вы талантливы!» (раз в неделю вечернее представление составлялось из номеров, подготовленных не аниматорами, а самими отдыхающими), причём сыграл все роли сразу. Так я сделал первый шаг к театру одного актера – жанру, которому практически не изменял на протяжении всей своей карьеры. К вечернему спектаклю приходили почти все, делать после ужина было абсолютно нечего, пока не начиналась дискотека; в общем, собралось около восьмисот зрителей. Мой скетч имел невероятный успех, многие хохотали до слез, мне долго хлопали. В тот же вечер на дискотеке симпатичная брюнетка по имени Сильвия сказала, что я очень ее насмешил и что ей нравятся парни с чувством юмора. Милая Сильвия. Вот так я потерял девственность, зато приобрел призвание.