Возьми меня с собой - стр. 14
– В каком? – Анна откровенно смеялась. – Тебе что, три годика? Я предельно ясно объяснила – у шефа строгость избирательна. Не откажешь – будешь трудиться в свое удовольствие, никто к тебе не подкопается. Откажешь – заработаешь кучу проблем. А ты на что надеялась?
– Не знаю! – зло пробурчала Лера. – Наверное, на человеческие отношения.
– Я тебя умоляю! – Анна скорчила уморительную мину и снова принялась разглядывать подругу, качая головой. – Ну и видок! Вы что там, дрались?
– Почти. – Лера против воли улыбнулась, вспомнив растерянную физиономию Максимова, когда она едва не продырявила ему грудную клетку.
– Напрасно. – Анна осуждающе поджала губы.
– Что значит – напрасно? – опять вскипела Лера. – Что, по-твоему, я должна была сделать? Трахнуться с ним в кабинете и благополучно перейти к исполнению своих обязанностей?
– Ты потише. – Анна легонько толкнула ее в бок. – Не так эмоционально.
Лера оглянулась: у двери палаты стояла Настя, напряженно вслушиваясь в их диалог.
– Пусть катится! – понизив голос почти до шепота, проговорила Лера. – Скорее рак на горе свистнет, прежде чем он чего-нибудь от меня дождется!
– Ой, какая недотрога! – съязвила Анна. – Наше дело – предложить, ваше – отказаться.
Из второй палаты вышла тучная, отекшая женщина.
– Анна Сергеевна, – пожаловалась она, – снова приступ. Третий за сегодня. Сил моих больше нет!
– Лягте, Козлюкова. – Анна отвернулась от Леры. – Ложитесь, я сейчас подойду. Через минутку.
Тетка вздохнула и покорно побрела обратно в палату, тяжело шаркая толстыми, тумбообразными ногами.
– Забодали! – посетовала Анна. – Все-то им не спится, не лежится! Пойду скажу Наташке, чтобы укол сделала. – Она подмигнула и направилась в процедурную.
Лера покосилась на застрявшую в дверях палаты Настю, но говорить ей ничего не стала и побрела в ординаторскую.
Светка, развалившись в кресле, грызла большое румяное яблоко. Лицо ее за последние дни еще больше осунулось и приобрело стойкий зеленоватый цвет.
– Ой, мочи нет, – пожаловалась она. – Зинку носила, как летала. Ни отеков не было, ни давления. Даже живот до седьмого месяца никто не замечал, ей-богу! А с этим бандитом чуть жива. И пихается-то как, паразит, того гляди ребра переломает родной матери!
Светлана дважды за беременность делала ультразвук, и оба раза показали, что у нее мальчик. Она собиралась назвать его в память о брате Виталиком.
– Нет, горе с этими мальчишками. – Света вздохнула и отвернулась к окну.
Лера поняла, что говорит она сейчас не о младенце у нее в животе, а о разбившемся на мотоцикле восемнадцатилетнем братишке.
– Свет, я беру у тебя восьмую палату. С завтрашнего дня.
– Восьмую? – оживилась та. – Ну, поздравляю! И искренне сочувствую!
– А что такое? – удивилась Лера.
– Да там же мой героический дедулька, Скворцов Иван Степаныч. Он мне уже в кошмарах снится. Ой, Лерка, не завидую я тебе! У меня он в ежовых рукавицах был – и то замучил нытьем да жалобами. А ты у нас человек мягкий, отзывчивый, на тебе он и вовсе ездить будет.
– Пусть попробует, – вспомнив Максимова, парировала Лера. – Как сядет, так и слезет. На что он жалуется-то?
– Да на все. Солнце ему не так светит, ветер неправильно дует. Лер, ему восемьдесят один, крышу давно снесло, жена померла, детишки разбежались кто куда – немудрено, от такого-то папашки. А мы возись с ним. – Светка задумалась на минуту о чем-то, а потом прибавила немного мягче: – Астматик он. На инвалидности, вторая группа. Я тебе правда сочувствую.