Войной опалённая память - стр. 43
Груз был тяжелый и необычный для нас. Боялись, чтобы за спиной не взорвались гранаты. Мы еще тогда не знали, как пользоваться этим боевым оружием. Красноармейцы-окруженцы нам кое-что рассказывали и разъясняли, но этих уроков было недостаточно.
Маскировку сделали неплохую, но за спиной из котомки, нет-нет да и выскальзывали длинные стволы винтовок. Карателей и полиции в лесу не могло быть, они боялись леса. Мог повстречаться лишь грибник, ягодник, лесоруб или пастух.
Летнее утро было солнечным и веселым. Гомон и пение птиц разносились по лесу нескончаемым хороводом, настраивали на мирный лад. Под ногами попадалась зрелая земляника и черника. Наклониться было невозможно – за спиной груз. Шла молча.
– Чем мы занимаемся, дочка?
– Что поделаешь, мама, такое время, – по-взрослому отвечает она. – Народ сражается. Возможно те красноармейцы теперь в бою, а может и не добрались – сложили головы.
Подошли к землянке. Дали условный стук по дереву. Получили ответный сигнал. Через узкий лаз пролезли в землянку и выложили на топчан содержимое наших нош. На топчане был целый арсенал – автоматы, винтовки, гранаты, пистолет, патроны. Рядом лежала целехонькая знакомая двустволка мужа.
– Это тебе подарок к твоему сорокалетию, – произнесли мы с дочерью. Пусть бьют метко и безотказно фашистского зверя, – добавила она с комсомольским задором. Наш командир, муж и отец стоял ошеломленный посреди землянки. Не мог произнести ни слова, смотрел то на нас, то на оружие. В глазах блестели слезы, на бледном лице стал проявляться румянец. Поочередно он обнял и расцеловал своих помощниц. Только такой подарок был самым необходимым и самым ценным в данный момент. Главное – вселял уверенность. Враг уже не застанет врасплох.
Ничего, появится у тебя и аппетит, поправим твое здоровье, весь сельсовет приведем в лес, – обдумывала я очередной план похода в Селецк к фельдшеру Лешуку и знакомым вдовам-солдаткам. Иосиф Иосифович прервал размышления. Взгляд на ружье, которое я постаралась сохранить в это трудное время, вернул его к довоенным воспоминаниям.
Это было в 1938 году. Он тогда работал председателем сельсовета. У нас уже были три дочери: Соня, Шура, Вера. За Соней появились два мальчика, но умерли, что Иосиф воспринял очень болезненно. Была договоренность и условие – если появится мальчик, отмечаем это обоюдными подарками. Мальчик родился 25 августа 1938 года, назвали Владимиром. Мне купили ручную швейную машину подольского производства, а ему тульскую двустволку, шестнадцатого калибра. Удачная была «ломанка», меткая, добычливая. Охотник берег ее и не расставался, как и со своим гончаком, убитым полицаями Бушуем.
– Помнишь, Ольга, как однажды, еще до войны, ты разрешила один спор мужиков, да и посрамила некоторых. Спорили тогда, что ты не сможешь попасть в цель, боишься выстрела. В случае промаха надо было отдать зайца, который болтался у меня за спиной после удачной охоты. Семка Макеев даже шапку новую повесил на столбик забора. Отмерили сорок метров. Считали, что после выстрела бросишь ружье или свалишься от отдачи в плечо. Ничего подобного. Переломила ружье, заложила в стволы патроны с дробью нулевкой. Прицелилась, выстрелила дуплетом. Клочья полетели с шапки, двадцать пять сквозных дырок от дроби насчитали мы в шапке. Годилась она только воронам на гнездо.