Война виртуальных миров - стр. 38
Славка выдохнул.
Тени в окнах дома напротив не шевелились.
* * *
– Константин Евгеньевич? – спросила трубка приятным, но слишком деловым женским голосом.
– Да.
– Минутку. С вами будут говорить.
– Я…
– Алло? Костя? Петров на проводе.
– Вечер добрый, Владимир Николаевич.
– Похоже, не слишком. Мог бы быть и получше. Ты, как я понимаю, дома?
– Только что зашёл. Что-то случилось? В смысле, ещё что-то серьёзное?
– Оставайся дома. Высылаем за тобой машину. Приедешь, обсудим.
Никаких шуток-прибауток. Вместо них – частые гудки. На Петрова это было непохоже. Точнее, непохоже на того Петрова, которого Константин знал по институтским заседаниям в мирное время. Но оно закончилось. Иссякли и шутки.
Константин растерянно осмотрелся. Вспомнил, что хотел заглянуть в холодильник и перед сном подкрепиться после долгого путешествия от Октябрьской, то есть Калужской площади.
Метро в связи с угрозой новых терактов, как характеризовали произошедшее с Красной площадью, закрыли полностью. Чтобы развести всю вывалившую на улицы прорву народу никакого городского и частного транспорта, разумеется, хватить не могло. Люди шли пешком, мешая и без того хаотичному движению. Как ни странно, никто вслух не ругался, все были какие-то подавленные и молчаливые. Только отдельные компании малолеток кое-как пытались бравировать бесстрашием и пересмеиваться. Их не одёргивали, чувствуя, что в надвигающейся перспективе это временно.
Толпы неохотно расступались лишь тогда, когда оказывались на пути очередной «спартаковской» скорой помощи или угрожающе быстрого БТРа. Кто-то при их виде вспоминал Москву 1991 года. Константин тогда вернулся накануне, 18 августа, с Рижского взморья, где отдыхал с родителями, и всё происходящее воспринимал через экран телевизора. Поскольку он сразу по окончанию МГУ устроился на одну из тогда ещё редких иностранных фирм, и телевизор в комнате для переговоров вещал не «Лебединое озеро», а ту картинку, которую видели зрители CNN и BBC, было ощущение, что это происходит не в нескольких километрах от тебя, а в плохо срежиссированном фильме. По сути, это и было первое виденное им реалити-шоу, причём, как потом оказалось, со своими режиссерами, сценаристами и продюсерами.
Сегодня картины города и ощущения были похожими, но то ли сказывался возраст, то ли общий эгрегор претерпел значительные изменения, однако в толпе Константин явственно почувствовал, что это не дурной сон, не съёмки массовых сцен, а новая реальность, с которой теперь придётся считаться всем и каждому. Гибель Красной площади – всего лишь один из её первых символов. Это лишь начало. И звонок Петрова оказался худшим тому подтверждением.
За окном неотвратимо смеркалось. К счастью, отключить на всякий случай электричество ещё не додумались.
Константин наскоро переложил в рот содержимое пока что свежей пачки творога, залил ситечко с утренним чаем кипятком и собирался включить телевизор, когда в домофон позвонили. Они что, всё это время сидели в соседней подворотне?
– Константин Евгеньевич, спускайтесь.
– Да, сейчас.
Хорош бы он был, если бы уехал в деревню вместе с семейством! Уже спят, наверное. Отец не любит засиживаться допоздна. Едва ли он изменил своим привычкам даже в такой день.
За решеткой забора дежурил знакомый костюм. Новый помощник Пичугина, внешне гораздо больше годящийся в телохранители. Кем он, вероятно, и был. Правда, сейчас, ввиду отсутствия собственно «тела», он позволил себе расслабиться и встретил Константина, как тому показалось, даже несколько вальяжно. А самым неприятным было то, что Константин до сих пор не знал его имени.