Война потерянных сердец. Книга 2. Дети павших богов - стр. 56

Нет, будь я проклят.

Письмо от Зерита пришло той же ночью. Я еще не дописал своего, в котором сообщал ему свои планы, а он уже прислал стратаграммой листок. Чем подтвердил мои подозрения, что Эссани с Аритом верны ему – как видно, настолько, чтобы доносить, опережая меня.

Письмо было кратким.

Капитан Фарлион,

ради нас всех надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

З.

Я ответил:

Мой славный король,

знаю.

генерал Фарлион

Мы впятером выехали на заре. Прощались в тихий предрассветный час. Мы с отцом обменялись сдержанными поклонами, мать целомудренно поцеловала меня в щеку, обдав запахом лаванды, нестойким, как ее привязанность. Одна только Оршейд – всегда только Оршейд – проломила лед между мной и родными. Издали она выглядела такой чистой и безупречной – как произведение искусства. Я всю жизнь со страхом ждала дня, когда она станет такой же, как они, – дня, когда она станет больше тиирной, чем сестрой мне. В то утро она выглядела так элегантно, что мне подумалось: «Вот и пришел этот день». Но тут ее безупречное лицо дрогнуло, и она как безумная стиснула меня в объятиях. Я ухватилась за нее, сминая ее тонкие шелка своим кожаным доспехом, и крепко поцеловала в щеку.

– Береги себя, сестра, – шепнула я.

– Береги себя, – выдохнула она. – Мне будет так плохо без тебя, если…

Отец откашлялся, явно намекая: не пристала такая чувствительность на глазах у невольных союзников, перед кем следует представать во всем достоинстве. Поэтому я сдержанно отстранилась, будто у меня вовсе не щипало в глазах. И не позволила себе оглянуться.

Подъезжая к отряду, я чувствовала на себе пристальный взгляд Кадуана – не знаю, любопытный или осуждающий. С Кадуаном я ничего не могла знать наверняка.

Если он с кем-то прощался, я того не видела. В разношерстном собрании немногих Каменных, подтянувшихся нас проводить, ни в ком не осталось жизни даже помахать на прощанье.

Мы ехали молча, только хрустел подлесок под копытами лошадей. Когда дорога стала более каменистой, а заросли гуще, я поняла, что близится граница земель сидни, и оглянулась на Удел. Над горизонтом теперь виднелся лишь самый краешек, и встающее солнце заливало черное стекло кровавыми потеками. Скоро они скроются из виду.

Последний раз я так далеко отъезжала от дома ребенком. И не думала, что уеду снова. Тем более вот так – с вишраи.

В напарники мне, разумеется, выбрали Сиобан. В этом можно было не сомневаться. Ишка взял с собой вишрийского военачальника по имени Ашраи. Тот был широкоплеч, грузен, среди других вишраи выглядел неотесанным со своей длинной темной бородой и заплетенными в косы волосами до пояса. Левую щеку его уродовал шрам, который морщился каждый раз, как Ашраи бросал недоверчиво-пренебрежительный взгляд на меня или на Сиобан.

Он нам не доверял и не считал нужным это скрывать. Справедливо. Мы ему тоже не доверяли. К тому же мне откровенность Ашраи больше пришлась по душе, чем лощеная вежливость Ишки. Тот напоминал гладь слишком уж тихого пруда – ровное отражение неба скрывает опасные глубины.

Несколько часов мы ехали молча, почти без остановок. Таким шагом до первой нашей цели – Дома Тростника – оставались недели пути. При мысли о нем у меня поджимался живот. И вишраи, и сидни написали королю этого Дома, и ни мы, ни они не дождались ответа. Впрочем, Тростниковые славились своей замкнутостью – выделялись среди малых Домов дурными отношениями с обоими нашими Домами. Возможно, они просто не хотели ввязываться в конфликт ни на какой стороне.