Вот и управились к празднику (сборник) - стр. 21

Михаил помедлил, не желая отворять. Но вот шаги удалились. Послышался легкий стук в окно. И до слуха донесся голос Алексея:

– Дядь Миш, отвори!

«Леха заявился, с чего это на ночь глядя», – подумал Михаил.

– Заходи. Случилось что?

– Да нет. Поговорить пришел.

– Пошли в дом.

– Нет, папа, лучше здесь, чтоб теща не слышала. Короче, я завтра утром с Генкой на электричку и через два дня обратно.

– Этот Генка тебя до добра не доведет. Уголовщину какую-нибудь задумали?

– Ну, куда тебя понесло? Тише, не шуми. Наташка дома тоже ругается. Сейчас вот сделаю дело, и зиму никуда, дома буду сидеть, с тобой на охоту ездить. У меня просьба есть, что я пришел. Ты помоги завтра Наташке капусту срубить. Я-то не смогу, уеду рано.

– Ох, не нравятся мне твои дела. Ну, да уж ладно, что теперь. Срублю, там капусты кот наплакал.

– Я ей то же самое говорю, а она кипишь поднимает.

– Ну ладно, дуй домой, а то завтра рано на электричку.

Оставшись один, Михаил задумался:

«Зять вроде ничего, непьющий попался. Только мечется из стороны в сторону, никак с делом своим не определится. А забота у нас одна – как прокормиться, сберечь свой дом, сохранить детей, внуков, одеть-обуть их на скудную зарплату. Да о себе не забывать. И еще не дай Бог почувствовать свою заброшенность, свое осиротелое одиночество, тогда все, кранты, сопьешься и не остановишься».

Алексей сидел у окна электрички, держа на коленях небольшой потертый рюкзак и задумчиво глядел на мелькающие полустанки, голые деревья, черную, разбухшую от грязи пашню. Темно-серые стволы лиственниц поднимались в небо кудрявыми вершинами. Березы, как белые пятна на серо-рыжем фоне, подчеркивали пустоту и неприветливость природы.

Генка сидел напротив. Народу было много, и почти все места были заняты.

«Куда едут люди? – думал Алексей. – Ладно, мы на дело. А они? Грибов нет, ягоды отошли, картошку выкопали. Сиди себе дома, грейся у печки. Так нет, надо все рано куда-то ехать. В гости? До праздников далеко еще. А может все, как мы, киселя хлебать за семь верст отправились?»

Остался позади мир забот, остались близкие ему люди: мать, жена, сын, тесть, теща. Остались и ждут его, когда он вернется из своей командировки. Они такие разные со своими привычками и эмоциями, но в какой-то момент ставшие родными и так необходимыми ему.

Кто-то осторожно коснулся его плеча. Он повернул голову влево, поднял глаза и увидел перед собой напряженный взгляд контролера.

– Билетики.

Алексей стукнул ногой по ботинку дремавшего Генки.

Глаза его открылись и быстро забегали по вагону, пока не встретились с глазами Алексея.

– Билеты покажи.

– А-а! Сейчас.

Поднимаясь, он уронил свой мешок на Алексея, но не обращал на это никакого внимания, судорожно шаря по карманам брюк. Наконец успокоился. Достал билеты и отдал контролеру. Прежде чем пробить билеты, контролер – немолодая высокая женщина – пристально посмотрела на обоих, как бы изучая их.

Алексей содрогнулся: «Вот тетка смотрит, как в душу глядит, как будто знает, куда и зачем едем».

Но тетка, щелкнув компостером, вернула билеты, безразлично бросив:

– Билетики, приготовим, билетики.

От полустанка, где они вышли из электрички, пришлось около трех километров добираться пешком по раскисшей от грязи полевой дороге. Вокруг, по всему пространству лежали убранные, но не вспаханные желтые поля с многочисленными кучами соломы, оставшейся, после комбайнов.