Воспоминания о России - стр. 5

Но все, в конце концов, заканчивается. На какой-то станции на Алтае всех беженцев высадили из вагонов и начали предлагать места для расселения. Мама выбрала поселок Белокуриха. Не потому, что это был курорт, – я не уверен, что до войны там тоже был курорт, – а потому, что ей по ее документам сразу же пообещали работу почти по специальности – директором маленькой столовой. Во время войны – это просто мечта. Это означает, по крайней мере, что дети всегда будут сыты. Мама согласилась, не раздумывая.

А потом началось бесконечное ожидание хоть какой-нибудь весточки от папы. В конце 1944 года он через своих родителей узнал наш адрес, и прислал свой офицерский аттестат. Я не знаю точно, что это означает, по нему мы могли получать его зарплату и какие-то льготы. Но все это было ерунда по сравнению с самим фактом, что он жив. А потом кончилась война, и мы начали ожидать возвращения домой.

В мае 1945 года папа сообщил нам, что его полк передислоцируется в Николаевскую область, и мы поехали на Украину. А потом вместе с полком переехали в Воронежскую область, где полк расформировали, машины отправили «под пресс» в Архангельск, для отправки металлолома в США, военнообязанную молодежь отправили на Дальний Восток, а папу демобилизовали

После демобилизации перед папой стоял вопрос, куда возвращаться? В полностью разрушенный Сталинград или в Житомир, где имеются родственники. Папе предлагали даже Москву. Мама была за Сталинград, но папа решил – в Житомир. Он всегда хотел, чтобы все собрались вместе. Первые воспоминания о Житомире – мы живем в каком-то каменном или бетонном сарае. Одна холодная комната, где все мы ютимся. Это продолжалось пару месяцев. Затем нам нашли небольшую квартирку на съем недалеко от дома, где жила бабушка и ее дочь Аннушка.

Муж Аннушки – Аркадий Бройде – был довольно большим начальником в Житомире. Аркадий – человек горячий. После войны он, боевой командир, пришел в орденах в обком партии и грохнул кулаком об стол: «Бардак в торговле». – И начал описывать существующие проблемы. Ему тут же предложили возглавить Облпотребсоюз или что-то вроде этого. С опытными кадрами после войны были проблемы везде. Житомир не был исключением.

Папе в обкоме партии была предложена должность начальника торговой базы. То, чем он занимался до войны в Сталинграде. С материальной стороны было не очень здорово. Зарплата маленькая, а брать взятки с подчиненных папа никогда не умел и не хотел. Тем более – самому торговать дефицитом. Но после демобилизации ему, как и каждому офицеру, выдали некоторую сумму денег. Этого хватало на первое время. Приходилось обзаводиться всем, ведь при кочевой жизни с полком у родителей не было ничего, кроме носильных вещей.

Мама – человек практичный и не любила тратить деньги впустую, но мы, дети, не ощущали нехватку чего-нибудь. По крайней мере, я не помню, что бы хотел кушать, а в доме нечем было меня накормить. Хотя в стране в эти годы было тяжело и с продуктами, и со всем остальным.

Квартиру на улице Котовского я помню довольно хорошо. Дом был одноэтажный, но с полуподвальным помещением. Наша квартира занимала этаж на высоком цоколе. В прихожую с улицы вела крутая лестница. Дальше были две полупустые комнаты. В первой, проходной, стояли наши с Натаном кровати и обеденный стол. В следующей комнате была кровать родителей и шкаф. Под лестницей – полуподвал, который использовался как сарай для угля и дров. Но дверь в полуподвал была со двора. Приходилось обходить дом, чтобы принести домой уголь и дрова для печки. Саму печку не помню. Наверное, мы около нее не сидели. Я сейчас не помню точно, но кажется в доме в цокольной части под нашей квартирой жила еще одна семья. По крайней мере, помню, что там жила женщина-инвалид.