Ворожей Горин – Посмертный вестник - стр. 2
Сказать, что была она писаной красавицей – нет. Но был у нее какой-то странный рок – западали на нее практически все ее коллеги. И дабы всем работалось нормально и для поддержания здоровой атмосферы в коллективе Вилкина взяла за правило отшивать каждого из потенциальных ухажеров, и уже только после этого налаживала с ними рабочие отношения. Кто был умнее, понимал с первого раза и принимал такие правила игры. Но были и такие, кто соображал потуже или же имел непомерное ЧСВ. Таких Вилкиной приходилось «приземлять» дважды, а то и трижды кряду. Но все одно – на работе Катя никаких шашней себе не позволяла. Впрочем, характер ее профессии не подразумевал личную жизнь даже в свободное от работы время. Да она, собственно, и не стремилась к личному счастью. Оно, это личное счастье, как правило, цели только мешает.
– Итак, что у нас тут? – продравшись наконец через жидкие еще кусты к месту происшествия, спросила Вилкина знакомого опера Витьку Самойлова.
Старший лейтенант Самойлов был из тех, кого капитан Вилкина опускала на грешную землю трижды, а потому, завидев строптивого, но симпатичного следователя, старлей поморщился, как от зубной боли. На кой хрен она вообще таскается на место преступления? Следак в бумажках должен копаться и носа из кабинета не казать. Ее предшественник, к примеру, так и делал. Вилкина же эта… В общем, не было у Самойлова таких слов, какими он мог бы охарактеризовать свою коллегу. Слов не было, одни эмоции водились. Может, стиль работы Вилкиной его раздражал, а может, и что другое. К примеру, то унижение, через которое пришлось пройти Самойлову по ее воле – эта стерва трижды его динамила. И ладно бы кто на работе о том прознал, так нет же, она до его жены добралась и последний, третий его подкат обсуждала уже с ней. Причем делала это у него же на кухне, да под Proseco.
«Насмотрелась сериалов, дура!» – злобно подумал опер, но ради дела натянул на лицо дежурную ухмылку и ответил по существу:
– Труп девушки, двадцать – двадцать пять лет. Бегунья, судя по одежде.
– Скорее, лыжница… – издалека окидывая взглядом труп, возле которого уже крутился судмедэксперт, сказала Вилкина. На немой вопрос Самойлова ответила: – Ботинки, спортивные болоньевые штаны, куртка…
Самойлов еще раз взглянул на покойницу и протянул:
– А, ну да. Просто при ней ни лыж не было, ни палок… Я сразу не обратил…
– Так убить ее могли и не тут. Что еще скажешь?
Вилкина не спешила подходить к телу девушки, хотя уже понимала, что именно будет рассказывать ей Самойлов. Все ее предположения подтвердились уже в следующей фразе неудавшегося ловеласа.
– Классический подснежник, – продолжил он. – Труп нашли вон те бегуны, – и Самойлов кивнул на группу из трех пожилых мужчин с палками. Возле них, переминаясь с лапы на лапу, сидела собака. – Пес свернул с дорожки, видимо, учуял трупный запах, – продолжил рассказ Самойлов. – Хозяин пошел за ним, ну и, собственно, обнаружил тело.
Чуть поодаль свидетелей опрашивал второй опер, кажется, это был Рома Звягинцев.
«Этот как надо опросит», – подумалось Катерине.
– Ладно, пойду, уточню детали у Георгича… – вслух сказала Вилкина, обращаясь скорее к самой себе, нежели к Самойлову.
– Думаешь, наш клиент? – скептически бросил ей в спину Самойлов.
– Сейчас узнаем. Привет, Карпыч. Скажи что-нибудь ласковое.