Воровка Его преосвященства 2 - стр. 4
– И как мне объяснить домочадцам, в какую задницу я умудрилась вляпаться?
Придется спасаться бегством. Наиболее правильное и мудрое решение, учитывая как внутриполитическую обстановку Парницы, так и личную неприязнь лорда епископа.
Нет, каков наглец, а? Сначала целовал так, что я теряла самообладание, а потом – костер. Впору трястись от страха и выть не хуже дворового пса, проклиная себя за длинный язык. Но страха почему-то не было, только обида и обусловленная стрессом жажда деятельности.
– Правильно, поплачем позже, когда осознаем глубину трагедии и разбитой об реальность любви, – покивала я сама себе в оконце, где криво отражалась моя бледная физиономия.
Озябшая лошадь совершила последний рывок, мастерски обогнув дорожную яму, и остановилась на расчищенном пятачке у «Колокольного перевала». Я бросила вознице монетку, вышла на морозный воздух и с легкой досадой отметила, что первый этаж не спит – свет горел на кухне, в столовой и у стойки регистрации. Ждут с воспитательным разносом, не иначе. Последний раз задрав голову к небу и коротенько поблагодарив бога за подаренный шанс сбежать невредимой, я нырнула в тепло.
– О, явилась. Вещи забрать али на свадьбу пригласить? – заплетающимся языком спросил домовой, положив здоровую клыкастую челюсть на стойку.
– Не-е-е, зачем мы ей на свадьбе? – философски подперев кулаком подбородок, кухарка медленно опрокинула бутылку в стакан.
По столовой поплыл яркий аромат малиновой настойки.
– Пьянствуете, товарищи?
– Горе лечим, – пояснили они в один голос. – Хозяйка нас бросила и к полюбовнику усвистела.
– Неужели?
– Угу, – печально моргнул чупакабра. – Я к ней… а она… Как доца мне. Только неродная и своенравная-я!
– Все понятно. А ты почему пьешь, Мурушка?
– А я за компанию, – охотно пояснила она. – У меня тоже горе. Уйдет хозяйка под графский венец, таверна закроется, где я работать буду? Здесь же условия, как будто я сама графиня: десять часов работай, остальное отдыхай, выходные есть и ек… експериментировать можно. И кто меня на закате лет еще так пожалеет и хорошие условия труда даст?
Н-да, не было печали. Настойка-то не крепкая, градусов пятнадцать от силы, но сахар и приятный аромат делают свое дело – пьется она легко, охотно и спирт в кровь всасывается быстро. А я, между прочим, так и не сняла пробу с нового урожая.
– Кислинки не хватает.
– Что б ты понимала, – обиделась повариха, отбирая у меня стакан. – Кислятину в каждом пабе подают: хошь пиво кислое, а хошь винище заморское – все одно желудок разъест, как уксус. А я каждую ягодку вручную перебирала!
– Уговорила, наливай.
– А у тебя какое горе? – малиновое лакомство потекло в чистую кружку, вынутую откуда-то из-под стойки.
– Самое обычное. Дурой родилась.
– Обесчестил? – вознегодовал Паж, силясь оторвать голову от опоры, но лишь грозно клацнул зубами.
– Не успел. Да и объективности ради это я бы его обесчестила. Но увы, чуда не произошло.
Наслаждаясь ягодным ароматом, я почувствовала себя спокойнее. Под защитой домового монстра и чуткой помощи умудренной жизнью колдуньи жилось легче. На столе помимо настойки материализовался чай, остатки морковного пирога и остывшие беляши. Какое счастье, что обязанности по кухне честно разделены между мной и кухаркой, в печи всегда томится что-то вкусненькое.