Вопрос и ответ - стр. 26

Я сбрасываю с себя одеяло, чтобы встать, но живот тут же пронзает молния боли. Я вскрикиваю и падаю назад.

– Ну вот, шов потянула! – с упреком говорит Мэдди, подскочив ко мне.

– Пожалуйста! – Я скриплю зубами от боли. – Надо выбираться отсюда. Надо бежать!

– В таком состоянии бегать нельзя, – говорит девушка, протягивая руку к моей повязке.

И в эту секунду в палату заходит мэр.

Ведет его госпожа Койл. Лицо у нее еще суровей, чем всегда, лоб нахмурен, губы поджаты. Хоть мы виделись всего раз, я прекрасно понимаю, что она очень недовольна происходящим.

Мэр Прентисс встает за ее спиной. Высокий, худой, но широкоплечий, весь в белом… и в шляпе, которую даже не потрудился снять.

Мне впервые удается рассмотреть его как следует. Когда он подошел к нам вплотную на площади, я истекала кровью и умирала.

Но это он.

Ошибки быть не может.

– Добрый вечер, Виола, – говорит мэр Прентисс. – Я так давно мечтал с тобой познакомиться.

Госпожа Койл замечает, что я пыталась скинуть одеяло и что Мэдди тянется ко мне.

– Что случилось, Мадлен? – спрашивает она.

– Ей кошмар приснился, – отвечает Мэдди, переглянувшись со мной. – Боюсь, как бы шов не разошелся.

– Хорошо, позже посмотрим, – говорит госпожа Койл и серьезным тоном, так что Мэдди сразу настораживается, добавляет: – А пока дай ей четыреста единиц корня Джефферса.

– Четыреста? – удивленно переспрашивает Мэдди, но потом замечает выражение лица начальницы и тотчас кивает: – Хорошо, госпожа Койл.

Напоследок стиснув мою ладонь, она выходит из комнаты.

Оба долго смотрят на меня, потом мэр Прентисс говорит:

– Спасибо, госпожа.

Госпожа Койл тоже выходит, бросив на меня молчаливый взгляд – то ли она хочет успокоить меня, то ли попросить о чем-то или предупредить, – но я слишком напугана, чтобы попытаться это выяснить. Она закрывает за собой дверь.

И я остаюсь наедине с мэром Прентиссом.

Он тянет время и молчит, пока мне не становится окончательно ясно: надо что-то сказать. Я кулаком прижимаю к животу простыню, все еще чувствуя резкую боль при каждом движении.

– Вы мэр Прентисс. – Мой голос дрожит, но я все-таки произношу это.

– Президент Прентисс, – поправляет меня он, – но ты меня знаешь как мэра, разумеется.

– Где Тодд? – Я смотрю ему в глаза, не моргая. – Что вы с ним сделали?

Прентисс опять улыбается:

– Твои первые слова были умными, вторые – храбрыми. Думаю, мы подружимся.

– Он ранен? – Я сглатываю поднимающуюся в груди боль. – Он жив?

Первую секунду мне кажется, что Прентисс и не подумает отвечать, даже не подаст виду, что услышал мой вопрос, однако в следующий миг я получаю исчерпывающий ответ:

– У Тодда все хорошо. Он жив, здоров и постоянно спрашивает о тебе.

Я вдруг понимаю, что все это время не дышала.

– Правда?

– Разумеется.

– Я хочу его увидеть.

– Он тоже хочет тебя видеть, но не торопись, всему свое время.

Мэр продолжает улыбаться, почти по-дружески.

Передо мной стоит человек, от которого мы бежали несколько недель подряд, он стоит рядом со мной, а я даже не могу толком пошевелиться.

И он улыбается.

Почти по-дружески.

Если он что-нибудь сделал Тодду, если он хоть пальцем его тронул…

– Мэр Прентисс…

– Президент Прентисс, – снова поправляет меня он, и вдруг его голос веселеет: – Впрочем, можешь звать меня Дэвид.

Я ничего не отвечаю, только еще сильней давлю на повязку, не обращая внимания на боль.