Вопреки, или Ты меня не купишь - стр. 15

Макияж почти не испортился, только в уголках глаз от слез немного размазались тени, и на щеках появилось несколько подтеков. Я легко убрала их пальцами.

– Эн, давай в кухню, времени нет, – мама потянула меня за локоть, а я вырвалась и отодвинулась.

– Я готова. Отстань, – отмахнулась снова, отталкивая ее загребущие руки. – Не трогай меня, прошу тебя.

Она примирительно подняла ладони и показала на выход.

– Там Аня. Она немного поправит волосы, только и всего. Не злись, это сейчас ни к чему.

– Папа приехал?

– Нет, – мама увела виноватый взгляд в пол. – Не успевает. Я выведу тебя к жениху.

– Спасибо, – сказала со злостью. – Сама выйду, – после чего я обошла ее по широкой дуге, бросила жалкий взгляд на холодную машину, что могла меня спасти и увезти далеко-далеко, но я от этого варианта отказалась.

Скинув с себя накатившую дрожь волнения, быстро направилась в кухню, чтобы больше не сомневаться и не отступать. Свадьба с Волгиным – моя неизбежность, и я смирилась с этим.

=Ренат=

Широкую дорожку освещали фонари, помпезно украшенные цветами. Розами на первый взгляд, хотя они так нещадно обрезаны, искажены лентами и измучены добавками долгого хранения, что смотрелись пластмассовыми болванками.

Наверное, это красиво. Наверное, это шикарно. Да только мне было до мозга костей противно здесь находиться.

Среди толстопузов, по-индюшачьи расхаживающих по двору под руку с молоденькими девушками модельной внешности. Среди парней и мужчин, на первый взгляд спортивных и подкачанных, но напоминающих тающее мороженое, покрытое черной дорогой тканью, подвязанное дохлой змеей-галстуком. В глаза бросались золотые сверкающие запонки, часы на руках высокого класса, модные лощеные прически.

Такую и мне сделали, когда я сошел с самолета, зализали, как пионера, но я ее пятерней сильно испортил, потому пряди неаккуратной копной падали на глаза.

Темноволосая девчонка с сережкой в нижней губе пыталась ко мне подобраться и привести в приличный вид, но я отмахнулся, позже заметив, как она испуганно косится и заламывает руки. Аня, кажется. Единственная девушка, кто на этом маскараде не вызывал у меня рвотного рефлекса.

Я слишком привык к своей деревне: к простым нарядам, к природной красоте, к теплу солнца, к свежести воды из реки.

Пятнадцать минут истекли очень быстро, а я не успел мысли толком привести в порядок. Выпил стакан воды и пошел в уборную. По пути свалил вазу и зацепил угол стола бедром. Люди, сыпнувшие в стороны, меня не смущали, меня больше волновало, что лететь с женой нам придется в непогоду. Только бы не отложили рейс. Только бы не оставаться в этом ненавистном мне городе.

Я стоял напротив зеркала и думал, не перегнул ли палку с Брагиной. Но отступать некуда: она моя будущая жена, и как бы ни было противно, мне придется на нее смотреть, как на временную любовницу. Жестокая необходимость, что так больно ранит мое едва зажившее сердце.

Умылся холодной водой, в надежде выгнать из головы воспоминания. Да только это невозможно, все равно что вырвать сердце из груди, сжать его в кулаке, слушать, как бьется в агонии, а потом положить под ноги и проткнуть каблуком.

Капельки влаги стекали по щекам и заползали за ворот белой, как снег, рубашки. Жестокий мир прокрутил меня в мясорубке, но я выжил, очнулся. Хотя и не живу толком, а так… как пугало огородное – мотаюсь туда-сюда, разгоняя воронье от урожая.