Вооружены и прекрасны - стр. 40
В ответ я получила ещё одну вежливую улыбочку, показывающую, что Кэмпбелл оценил шутку, и о-очень ценный совет – сосредоточиться на своих обязанностях в пределах квартала Мэйфен, а не покушаться на чужую территорию, так как в квартале Ланроу есть свой суперинтендант.
- Уверен, что синяки и прочие повреждения девушка получила именно в Мэйфене, - подытожил господин Кэмпбелл. – Крайне неблагополучный квар… - и он замолчал.
- Да ладно, не стесняйтесь, - щедро разрешила я. – Квартал – крайне неблагополучный. Ничего общего с тем раем на земле, что вы обещали мне, когда похитили из моего мира.
- Это – не похищение, - последовала третья улыбочка, но уже несколько натянутая. – Вы сами выбрали этот путь.
- Простите великодушно, но когда зовут в кабинет к начальнику, пути не выбирают, - возразила я. – А насчёт допроса слуг я не согласна. Надо отрабатывать все версии, если вам известны правила расследования. Давайте напишем заявление императору, чтобы разрешил допросить коллег Лю Сяомин.
- Прошение?
- Пусть прошение – если это так называется. Я могу проводить допросы вне императорского дворца, чтобы не нарушать международное соглашение.
- Боюсь, ваше прошение будет отклонено. Местные жители очень ревниво охраняют свои тайны. И вряд ли императора настолько заинтересует судьба какой-то девчонки из числа низших наложниц, чтобы он позволил вам – иностранке и женщине – войти на территорию дворца.
- Вот так договорились, - изумилась я. – Какой шовинизм, господин Кэмпбелл. Девчонка… иностранка… да ещё и женщина… Зачем вы меня тогда на работу принимали, если так ненавидите женщин?
- Ничуть, - возразил он. – Я в этом плане устоявшийся либерал, если можно так выразиться. Просто пытаюсь объяснить вам местные обычаи, - и добавил многозначительно: - если вы сами не в состоянии их изучить. А вам лучше бы постараться, госпожа Шмелёфф.
Намёк был более чем ясен. Я замолчала, и пока начальник (совсем как прежний мой шеф) читал мне небольшую нотацию, что к своим обязанностям надо относиться со рвением, пылом и страстью, ибо человек в погонах – это больше, чем просто человек и т.д., я смотрела на картину на стене, потому что мне совсем не хотелось смотреть на Кэмпбелла, и снова и снова перечитывала надпись иероглифами.
«Куда бежишь, если виновна? Цветет слива, красная вода течет».
Что там Дандре говорил про картину?.. Ах да, не про картину… Он говорил про бревно, что его там не было. Ну так было другое. Хм… с такой же дыркой от сучка?..
- …если что-то понадобится, - ворвался в моё сознание голос Кэмпбелла, обращайтесь. – Финансирование квартала в этом году выбрано ещё не до конца. Возможно, вам что-то нужно для работы? Лупа, пробковые шлемы? С формой, я вижу, вы разобрались? – и он окинул взглядом мои штаны и сапоги.
- Разобралась, - я поправила кобуру, которая уже натёрла мне бедро. – Да, нам много чего нужно. Я пришлю список с помощницей. Сегодня. Всего доброго.
- Имейте в виду, финансирование ограничено! – крикнул уже мне вслед Кэмпбелл.
Но я сейчас думала совсем не о пробковых шлемах. И даже не о писчем приборе попроще, чтобы не пользоваться кисточками, которые пугали меня одним своим видом. Я думала о словах инспектора, о старом дереве и картине. Сама закрыла дело, как несчастный случай, но вот что-то накатило – картина, дерево… Картине – полгода, дереву – две недели… Ерунда какая-то…