Волчья невеста - стр. 51

— Тебе смешно? — зарычал он, встряхивая меня, и мой смех оборвался. — Из-за тебя я чуть не убил верного мне вервольфа!

Наши взгляды встретились, и я прочла в них собственный приговор. Даже когда я держала клинок возле его горла, альфа не был настолько злым. Сейчас же гнев будто сочился через его поры, через его руки, втекая в меня. Обжигая этой яростью.

— Чуть? — выдохнула я. Я так боялась смерти и одновременно так ждала, что вот-вот она меня настигнет, что смысл его слов ускользал от меня. А когда у меня получилось собрать мысли в кучу, то я нахмурилась: — Это ты набросился на своего побратима? Зачем?

Теодрик оскалился, и на его лице проступили звериные черты. Я бы отшатнулась, снова бы бежала куда глаза глядят, но он держал меня крепко.

— Вопросы здесь задаю я. Какого беса ты сбежала из лагеря, Ева? — мое имя он не сказал, а выплюнул.

— Шла доложиться генералу! — выкрикнула в ответ. Мне, наверное, жить надоело. А может, надоело это ощущение подвешенности, когда не знаешь, где и как твоя жизнь оборвется.

У людей глаза от гнева темнели: не раз я видела это в кругу семьи или среди деревенских, а вот у Теодрика они, наоборот, посветлели, пока радужка вдруг не стала ярко-желтой, как солнце.

Я поняла, что вот она. Моя смерть.

— Генералу, говоришь? — опасно спокойно переспросил он. — И где же он?

Его ладони сжались на моих предплечьях, да так, что причиняли боль, и мой самоубийственный запал, кажется, испарился. По крайней мере, меня замутило, а в голове снова загудело. Шишка на затылке запульсировала.

— Я не знаю, где он.

— Не знаешь? — так мог бы рычать настоящий зверь. — Ты же к нему шла. Бежала.

— Я от тебя бежала! Подальше.

Его глаза снова яростно сверкнули желтым огнем.

— К генералу?

— На тот свет! — выпалила я. — Лучше сразу на тот свет, чем снова к тебе!

Альфа отпустил меня, то ли для того, чтобы убить, то ли из опасения убить на месте, обрубить такую важную ниточку к генералу. Узнать, что он все-таки собирался сделать, мне так и не довелось, потому что, как только исчезла опора в виде звериных лап, мои колени окончательно подкосились, и я начала оседать. Свалилась бы на землю или ниже, в ту нору, в которой совсем недавно пряталась, но мне не позволили.

Теодрик подхватил меня до столкновения с почвой, которая решила уйти у меня из-под ног.

— Что с тобой? — грозно прорычал он.

Голова стала тяжелая-тяжелая, настолько, что запрокинулась назад — я уже не могла держать ее ровно.

— Я… в порядке, — я с трудом пробормотала ответ. Собственный голос показался мне далеким и нечетким, в горле запершило. Да что со мной?

— Если ты притворяешься, то перестань.

Притворяюсь? Я бы снова рассмеялась, если бы могла. Мне такое даже в голову не пришло. Вервольфы же чувствуют фальшь. Мир раскачивался перед глазами, лицо альфы то приближалось, то удалялось, хотя он продолжал вглядываться в мои глаза.

Теодрик принюхался, осторожно опустил меня на землю, а затем ощупал мою голову. Когда обнаружил шишку на затылке, выругался сквозь стиснутые зубы. На языке вервольфов, но интонация лучше всего все передала. Я бы дернулась от этого рычания, но больше не владела своим телом: руки и ноги совершенно меня не слушались. Когда же он меня снова поднял, моя голова закружилась, и вместе с ней все вокруг. Вервольф хоть и нес меня аккуратно, от него текла такая сила ярости, что я уже не надеялась для себя на хороший исход.